– Говорят, когда-то в театрах показывали пьесы и артисты учили людей мудрости, рассказывали поучительные истории, а не резали друг друга.
– Ты прав, мой юный друг. Сейчас пьесы Аримарка и Тенезея играют, пожалуй, только на сцене в моем дворце да в Прибежище магов. Другие времена. Другие страсти. Другие потребности.
– Мне не нравятся наши времена.
– А вот это, мой друг, глупо. Каждое время наполнено своими ароматами, и мы должны оставить их в своей душе…
Между тем схватка возобновилась. Время работало против чернокожего Джумбы. Он устал, а хицейцы славились своей выносливостью. И знаменитая дубина вращалась все медленнее, чего не скажешь о мечах карликов. Вот еще одна красная полоса прочертила грудь гиганта. Слабый удар не смог пробить мышцы и только вспорол кожу.
Хицеец принял тяжелую дубину на бронзовый щит, и тот раскололся, а сам воин без сознания повалился на арену, присыпанную песком.
Джумба не успел повернуться. На этот раз меч другого противника пронзил ему бедро. От второго удара Джумба уклонился. От третьего – тоже. А потом опустил сверху дубину на голову врага, которая провалилась куда-то в плечи.
Тем временем оглушенный ранее хицеец очнулся. Он равнодушно глядел на то, как чернокожий разделывается с его товарищем. Потом нашарил, меч и мягко, как кошка, ринулся к Джумбе. Почему-то дикое, воспитанное в джунглях, полных опасностей, безотказное чутье черного гиганта на этот раз подвело его. Он не успел обернуться. Почуял смерть за спиной поздно. И острая сталь вошла в тело.
Джумба обернулся. Небрежно выбил из рук хицейца меч. Приподнял карлика одной рукой, как-то непонимающе глядя на него. Встряхнул, как котенка. И переломил позвоночник о колено. Отбросил труп. Качнулся. Сделал шаг, попытался нашарить лезвие на спине и выдернуть его, но не смог. Тогда он нагнулся, поднял тяжелую дубину, размахнулся и метнул ее. И зрители впервые услышали вопль отчаяния и радости, который исторгся из самых глубин души дикаря.
Дубина описала широкую дугу и упала на трибуну.
Один зритель вскрикнул, схватившись за переломанную руку, другой упал замертво.
Дикарь рухнул на арену и замер навсегда рядом с шестерыми хицейцами, которых он сегодня лишил жизни во славу алчного до развлечений и крови плебса Атлантиды.
Трибуны неистовствовали. Они давно не видели такого зрелища.
Лицо принца Гормана передернуло от отвращения. Он с омерзением глядел на свой народ. В глазах же Видящего мага Хакмаса, наоборот, читалось сострадание.
