Карлик-хицеец ринулся к Джумбе и в отчаянном рывке, уклонившись от дубины, пропорол гиганту руку. Он рассчитал все верно, кроме одного – не учел неописуемой мощи дикаря. Для того дубина была что тростинка – он легко перекинул ее из одной руки в другую и играючи переломил хребет нападавшему. Действовал он молча. Ни боль, ни ранение, ни радость победы не могли заставить его говорить. За все время пребывания в Перполисе от него не слышали и пяти слов.
Другой карлик сумел проскользнуть к дикарю и задел ему мечом ногу. Трибуны театра, вмещавшего триста тысяч человек, взревели… Плебс был недоволен своим любимцем. Игрушка сегодня работала со сбоями. Джумба допустил уже несколько ошибок, и его бугрящаяся мышцами грудь, мощные руки были залиты кровью. Движения становились все менее уверенными. Он уставал.
Да, Джумба ошибался, действовал не так сноровисто, но в конце концов перед ним оставалось всего лишь двое хицейцев – желтокожих обитателей далекой страны Сахарных гор. Они были отчаянные бойцы, но что могли противопоставить карлики неудержимому напору уроженца Черных земель?
На полминуты бойцы разошлись, постояли, не обращая внимания на улюлюканье зрителей. А потом сошлись вновь – двое против одного.
Под широким тентом, на трибуне для самых почетных гостей, откуда сцена театра смотрелась как на ладони и где прекрасно были слышны не только лязганье и крики дерущихся, но даже их сдавленные восклицания и мольбы, на жестких подушках сидели двое – принц Горман Тихий и Видящий маг Рут Хакмас. За их спинами стояли рабы, готовые выполнить любое желание хозяев. На серебряных блюдах лежали фрукты и сласти, но они остались нетронутыми.
– Я ненавижу эту забаву, – негромко произнес принц, бледный, тонкий в кости с нервным лицом и большими карими глазами юноша лет двадцати. Он был одет в переливающуюся на солнце разными цветами радуги тогу, сделанную из материала, секретом которого владели лишь ткачи горного народа саатахов из провинции Саат. На правой щеке принца было едва заметное родимое пятно в форме пятиконечной звезды.
– Да, это отвратительное зрелище, – согласился Видящий маг.
– Когда я вижу ликующий в театре плебс, жаждущий крови, я начинаю ненавидеть соотечественников.
– Они не заслуживают ненависти, – возразил Видящий маг. – Они заслуживают сострадания.
– Но…
– Они слабы. Тьма наступает, и они не могут ничего поделать. Они наслаждаются чужой смертью, пытаясь позабыть о своей.
Принц вздохнул. Посещение театра было для него тягостной обязанностью.
