Коля и Васятка засмеялись.
Снова раздалось сухое постукивание карандаша об учительский стол.
Коля написал на промокашке: «Вот взять бы на охоту Робинзона!»
Васятка написал рядом: «И хрусталёвское ружьё».
Коля кивнул. Вот это было бы дело!
Два последних урока Коля и Васятка не смотрели в окно, не разговаривали, и казалось, оба внимательно слушали учительницу.
Зинаида Ивановна недоверчиво поглядывала на них. Она не догадывалась, что Васятка и Коля перенеслись далеко за стены школы, они сидят в камышах, сжимая в руках ружьё Хрусталева, и, обратившись в слух, ждут, пока над головой послышится свистящий шорох утиных крыльев.
Ни у одной собаки в мире не было такого загадочного прошлого, как у Робинзона. Два года назад, во время летнего разлива Зеи, он плыл мимо Астрахановки на стоге сена. При желании он мог бы довольно легко добраться до берега, но это, видимо, не входило в его «расчёты». Что-то влекло его в неведомые края.
Хрусталёв заметил собаку и поехал за ней на лодке. Но собака не желала покидать стог. Кузнец хотел снять её силой, оступился и полетел в воду. Когда он вынырнул и стал, отплёвываясь, ругать неблагодарного пса, то заметил, что его уже нет на стоге. Пёс сидел в лодке и, свесив голову за борт, с любопытством глядел на своего спасителя. С трудом кузнец влез в лодку и стал грести к берегу, рассматривая собаку. В груди кузнеца потеплело. Он всю жизнь мечтал о такой собаке, и вот она сидела перед ним и смотрела на него умными золотистыми глазами и дружелюбно барабанила хвостом по днищу.
— Куда это ты собрался, а, Робинзон ты этакий? — спросил кузнец и засмеялся.
Целую неделю Хрусталёв ходил по знакомым хвастаться собакой.
— Ну, каков у меня Робинзон? — спрашивал он, вваливаясь в избу.
Собака чинно садилась у порога. По приказанию своего нового хозяина она ложилась, вставала, подавала лапу, «служила», стоя на задних лапах.
— Только не говорит! — с гордостью замечал Хрусталёв. — Редкого понятия тварь.
Всё в нём нравилось кузнецу, даже и то, что Робинзон при каждой удобном случае вступал в драку с встречными собаками и тянул в свою конуру или зарывал про запас всё, что попадалось ему на глаза и что он был в состоянии унести.
Теперь, что бы ни пропало на селе, все шли к кузнецу и требовали возмещения убытков.
Летом во время тренировок Робинзон показывал замечательную выучку. Он делал великолепные стойки над кустами картошки, где затаились куры, и при команде «пиль» бросался грудью вперёд. Вспугнув курицу, он не бежал за ней, а, как положено охотничьей собаке, ждал «выстрела».
