Ребят окликнул Санька Черняков:
— Эй вы! — Он сидел в траве. — Ну, что стали? Натравили медведя, теперь вот тащите домой.
Мальчики, забыв про Трёхпалого, помогли Чернякову подняться и вывели на поляну.
— Все рёбра проклятый поломал. Вздохнуть не могу, — сказал он, опускаясь на землю.
— Ничего, может, ещё целые остались, — попытался утешить его Курбат.
— Остаться-то остались… Ну ничего, отдышусь… Ружьишко подвело, осечка, пистоны никуда… второй раз в это лето осечка.
Прибежал Урез и сел, часто дыша.
— Опять ушёл Трёхпалый, — сказал Черняков. — Не взять вам его, вот погодите, рёбра залечу… — Он с трудом поднялся. — Вот что, ребята, берите ружьё, мешок и айда потихоньку.
Курбат приподнял тяжёлый мешок, покачал головой, спросил:
— С рыбой?
— Да, малость прихватил, просили тут знакомые…
— С вами намаешься, а тут ещё рыба…
Алёша сказал:
— Ружьё возьмём, а рыбу не возьмём.
— Ну ладно. Она присоленная, не протухнет. Старика пришлю. Идёмте. Тут вот тропка есть, моя, прямая…
В полную силу цвёл кипрей. Когда Алёша с Лизой поднимались на пригорок, то перед их глазами расстилалось розовое озеро с зелёными островками берез, черёмух, елей, рябин. Вдали островерхими хижинами поднимались стога.
Колхозники косили сено. Алёша и Лиза отправились по воду на речку. Алёша нёс пустое ведро, Лиза — чайник.
Тропинка пырнула под лапы пихт, сразу повеяло прохладой и запахло грибами. Из зеленоватого сумрака тропинка опять выбежала на поляну, и ребята прищурились, словно вышли из тёмной комнаты. Впереди за деревьями шумела река, будто сердито выговаривала кому-то.
— Опять куда-то провалился Курбат, — сказала Лиза. — Как чай пить, так первый, а воду носить, так нету его.
Среди камней, заросших осокой, Алёша увидел крохотную полянку, усыпанную алыми ягодами земляники.
Ребята бросились собирать ягоды, ели пригоршнями, причмокивая от удовольствия.
Лиза засмеялась и сказала:
— Курбат умрёт, когда узнает, что мы тут нашли. И куда это он девался?
— Ничего с ним не сделается. А вот Санька, наверное, помрет. Трёхпалый его здорово трахнул.
— Тебе Саньку жалко? — спросила Лиза.
— Жалко… немного…
— Мне тоже жалко. Мы ведь его спасли. Где же всё-таки Курбат? Ему вот никого не жалко. Пропал, и горюшка ему мало! А тут за него думай, беспокойся… Смотри, кедровка! Может, моя Буська?
— Да, может, и твоя…
— Ты, Алёшка, какой-то сговорчивый. Вот Курбат не такой. Он всё шиворот-навыворот делает.
— Правда, что всё у него шиворот-навыворот.
