— Может, в мешке другое лежало?
— Как же! Наш Васька с километр за ним бежал и всё мяукал. А он знает, где рыба, а где что другое. Черняков
чуть не убил его палкой.
— И ты смотрел, как убивают твоего кота?
— Плохо ты меня ещё знаешь! Я догнал его и сказал, что если кот сдохнет, то он ответит.
— Ну, а он?
— Как на меня глянет, и я сразу вспомнил бабушкины слова.
— Какие?
— Про собак.
— Про каких?
— Про всяких. Про то, что его все собаки боятся.
— Ну и что?
— Неужели ты не знаешь, что если кого боятся собаки, го у него чёрная душа?
— И ты испугался?
— Я?! Ха-ха! Медвежьего стада не испугался. Я не про то…
— А про что?
— Просто вспомнил бабушкины слова.
— Вспомнил, когда он твоего кота убивал?
— Ну конечно, и тогда же решил, что устрою ему штуку.
— Какую штуку?
Курбат осмотрелся по сторонам и сказал:
— Есть один план. Только надо узнать, когда Санька отправится в набег.
— Ну, а тогда что?
— Тогда?
Курбат взял молоток, размахнулся и вместо гвоздя угодил по пальцу, бросил молоток, палец сунул в рот и запрыгал на одной ноге, издавая стоны, похожие на рычание.
Алёша и Курбат шагали по берегу Байкала с длинными удилищами на плечах. Впереди бежал Урез, обнюхивая коряги, кусты, камни и пеньки. Курбат раскрыл баночку из-под конфет.
— Ты посмотри-ка, каких я мушек понаделал, а вот бокоплавы!
— Как живые!
Курбат просиял.
— Хочешь, тебе подарю? Выбирай! — Он протянул баночку.
Там лежали крючки, моток капроновой лески, волосяные мушки, коробка спичек и соль в тряпочке Алёша выбрал одну мушку.
— Настоящий слепень.
— Мне для тебя ничего не жалко, — сказал Курбат. — Хочешь, я тебе ещё крючок подарю?
— Крючков и у меня много. Ты что-то сегодня такой добрый.
— Я всегда добрый. Что у меня есть — всегда пожалуйста. Что знаю, первому тебе рассказываю. А ты только про лося рассказал. Ох, и ругает тебя старик Черняков! Какую-то кедровку поминал. Что это за кедровка?
— Что же ты его получше не расспросил?
Курбат попытался изобразить на своём лице горькую обиду и даже шмыгнул носом.
Шагов десять они прошли молча. Больше у Курбата не хватило сил хранить молчание.
— Ты знаешь, когда я утром шёл на коптильню, я научился по-новому блины печь. Сразу сорок восемь блинов снял. Не веришь? Смотри. — Курбат положил на камни удочку, выбрал плоский голыш, повертел его в руке, размахнулся и с вывертом запустил над водой.
Камень шлёпнулся о ровную поверхность воды, отскочил, снова прикоснулся к воде и будто покатился по стеклу, оставляя за собой расходящиеся круги.
