- Путешествие! Путешествие! - разом воскликнули дети. - Папа, возьми меня, возьми меня!
- На этот раз, - сказал я, - невозможно всей семьей отправиться в путь. Мы продвигались бы слишком медленно, и в случае опасности труднее было бы защищать всех. Со мной отправиться только Фриц; мы возьмем с собой только собаку, - назовем ее хоть Туркой. Вы останетесь дома, при матери, с другой собакой, которую я предлагаю назвать Биллем.
Фриц, краснея, попросил у меня позволения взять другое ружье, так как его прежнее было испорчено. Я дал позволение, показывая вид, что не замечаю замешательства Фрица от воспоминания прощенного ему поступка. Я предложил Фрицу засунуть за пояс пару пистолетов и топор и сам вооружился подобным же образом. Мы позаботились положить в свои сумки пороху, пуль и небольшой запас сухарей. Кроме того, каждый из нас захватил на дорогу жестяной кувшин с водой.
Завтрак был готов. Он состоял из морского рака, сваренного женой. Но рак оказался до того жестким, что большая часть его была уступлена нам на дорогу.
Фриц советовал отправиться в путь раньше наступления жары.
- Ты прав, - сказал я ему, - отправимся; но мы забыли нечто весьма важное.
- Что ж это такое? - спросил он, - поцеловать маму и братьев?
- Помолиться Богу, - живо ответил Эрнест.
- Хорошо, дорогой мой; ты меня понял.
Меня прервал Жак, который, как бы дергая за веревку, подражал голосом звуку колокола: "Бум, бум, бидибум!" и закричал: "на молитву! на молитву!"
- Глупый ребенок, - сказал я ему, - перестань смеяться над священными предметами! В наказание, мы не позволим тебе молиться вместе с нами. Отойди.
Смущенный этим выговором, Жак с тяжелым сердцем отошел и стал на колени поодаль от нас. Пока мы молились, я слышал, как он, сквозь слезы, просил у Бога прощения за свою неуместную шутку. Потом он, подошел ко мне, смиренно обещал впредь не поступать таким образом. Я поцеловал его, еще раз сознавая, что его ветреность искупается его добрым сердцем.
Попросив детей, которые должны были остаться при матери, о согласии и послушании, я распростился. Прощание не обошлось без горести и слез, потому что жена сильно беспокоилась насчет нашего путешествия наудачу, да и сам я ощущал тревогу относительно сокровища, которое оставлял за собой.
Мы ускорили шаги, и скоро шум ручья, вдоль которого мы шли, заглушил прощальные восклицания дорогих нам существ.
Чтобы переправиться через ручей, нам нужно было подняться до места, где он был сжат очень крутыми скалами, с которых падал каскадом.
