на который собираются почти все члены клуба. Да
ещё Миша Хлудов, миллионщик известный своими
чудачествами и скандалами на всю Москву, в
одиночестве пил свой любимый напиток - чай с
коньяком. Поздоровавшись с ними, Малютин
направился в дальнюю комнату, где играли в карты.
Карты были второй, после лошадей, страстью
Малютина. Именно из-за них он почти каждый
вечер посещал клуб. В других местах не играл -
опасался шулеров. А здесь собирались, как правило,
только люди проверенные, в честности которых
сомневаться не приходилось.
Николай Павлович окинул играющих
взглядом. Банк держал нефтепромышленник Сидор
Шибаев. Понтировали сын одного из «текстильных
королей» Дмитрий Ермаков, молодой чаеторговец
Расторгуев, председатель правления Московско-
13
Курской железной дороги Горбов и присяжный
поверенный Одинцов.
Шибаеву не везло. Груда сторублёвок и
золотых империалов, лежащая перед ним, таяла на
глазах.
- Не мой сегодня день, - проворчал он и
бросил карты. - Кто банковать будет, господа?
- Давайте я, - вызвался Ермаков.
К столу, широко зевая, подошел Хлудов:
- Ну и скука сегодня в клубе. Даже умным
словом перекинуться не с кем.
- А с Чижёвым? - ехидно улыбнулся Горбов,
недолюбливавший банкира. - Ведь это ума палата.
- По части разносолов. А я человек простой -
мартель солёным огурчиком закусываю. Не о чем
мне с этим обжорой толковать… Я лучше с вами
сыграю. Митя, сколько в банке?
- Две тысячи, Михаил Алексеевич, - ответил
Ермаков.
- На все.
Ермаков перетасовал колоду и стал метать -
карта направо, карта налево, направо, налево…
Бубновая дама, на которую поставил Хлудов. легла
направо.
- Бита.
- Вот и эта блондинка меня предала, - Хлудов
полез в карман за бумажником. - Чёрт! Дома забыл
или обронил где. Коля одолжи пару тысяч.
Игроки народ суеверный. Не любят они давать
в долг во время игры - удача может отвернуться. Но
14
Малютин в приметы не верил. Отсчитал двадцать
сторублёвок:
- Пожалуйста, Михаил Алексеевич.
- Благодарствую, выручил. Завтра верну.
Хлудов расплатился и вернулся в столовую
пить чай с коньяком. Впрочем, назвать этот напиток
чаем можно было весьма условно. Потому, что пил
его Миша по особенному. Отопьёт глоток - подольёт
из бутылки мартеля. Ещё глоток - и снова дольёт
доверху. И так пока бутылка не опустеет.
На следующее утро к Малютину явился модно
