Дни и годы[Из книги воспоминаний] | страница 12

Владимир Яковлевич был глубоко прав. Надеясь поднять новый самородок, притом увесистый, я после этих добрых, хотя и суровых слов, рискнул взяться за роман. Задумка была смелая, сложная. Мне хотелось показать жизнь и классовую борьбу в сибирской деревне на пороге великих перемен. Вспомним начало двадцатых годов. Емельян Ярославский, с именем которого связано становление журнала «Сибирские огни» называл кольхозы (так писали в 1922 году) «зародышами коммунизма в сибирской деревне». То были преимущественно коммуны. У нас они оказались в более трудных условиях, чем в европейской части страны. Там «многие коммуны, — писал в первой книге журнала Емельян Михайлович, — организовались в бывших помещичьих хозяйствах, получив готовый живой и мертвый инвентарь и усадьбы. Коммунам Сибири приходилось начинать сначала, все своими руками создавать». Вот мне, бывшему коммунару, и хотелось показать, как в моей родной Алтайской губернии зарождались коммуны, как лучшие из них прошли через множество труднейших испытаний и стали, по словам того же Емельяна Михайловича, «коммунистическими огоньками на новых полях, обрабатываемых коллективным трудом». Название напрашивалось само собой: «Новые елани». Так у нас на Алтае называли просторные поляны в лесах.

Отправил рукопись, и Вивиан Итин отозвался быстро:

«Афанасий Лазаревич!

Роман я Ваш еще целиком не прочитал, но убедился, что вещь выдающаяся. С № 2, надеюсь, будем печатать листа по 4, значит до конца года.

Два слова о недостатках (Вам бы надо, ради прозы, поучиться стихи писать или каждый день читать «Египетские ночи» Пушкина).

Заглавие надо изменить. «Новые елани» (новые елани, новые лани), — в звуковом отношении заглавие должно быть безукоризненным. Да и по теме ведь это — мечта о машине… Ну, есть, конечно, лишние слова в отдельных фразах (довольно часто): «Веки глаз», «камнем давила».

Впрочем — поздравляю.

В. Итин».

Через месяц пришла вторая открытка: «Новые поля» — если не возражаете. Елань — слово не сибирское, а рязано-тамбовское какое-то, липкое, как мед».

Вивиан Азарьевич ошибся, — даже Даль слово елань считал сибирским, а вот с тем, что соседство двух гласных, отягощают фразу и, главное, сливающихся в один звук Е (новые елани) нельзя было не согласиться. И вторую книгу журнала 1929 года открыли моим романом «Новые поля». В первой части действие развертывалось в селе Черновом (от слова чернь, как называли у нас тайгу). Для описания его окрестностей я воспользовался своими юношескими впечатлениями от нашего села Залесово, а также рассказами Зинаиды Ивановны о таежной Васильевке, где она учительствовала. Для образа главного героя Ефима Залесова мне пригодились тоже ее рассказы о хозяйке дома, в котором она жила. Но основным прообразом явился Иван Карпович Попов, мой старший товарищ по драматическому кружку, коммунист, организатор первой в нашей волости коммуны «Крепость». Я взял эту коммуну в роман с ее подлинным наименованием.