. Видя, что я стесняю его, я вышел на минуту и скоро вернулся.
Проф<ессор> Оппель сидел у него и утешал: «Мы скоро его поправим, мы теперь молодцом». Олег улыбался. Мне пора было ехать. Простился с ним. «Que Dieu te garde{22}, спасибо, что заехал ко мне. Всего хорошего». Пожелав ему скорее поправиться, я вышел. В соседней комнате я нашел ген<ерала> Ермолинского. Мы оба молча посмотрели друг на друга. Не жилец Олег. Как ни утешали нас доктора, но достаточно было на него посмотреть — ни кровинки в лице. Цвет восковой белизны. Несмотря на страшную рану, никаких страданий. Темпер<атура> 36,8, пульс 160. Проф<ессор> Цейге говорил, [что] лучше бы он страдал. Ему впрыснули накануне морфий, но это оказалось излишним. Он не только не чувствовал боли, но и не сознавал серьезности своего положения. В его улыбке, разговоре было столько простоты, что казалось, он не хотел признать, что умирает за отечество. Свой поступок как будто он считал в этой огромной войне столь незначительным фактом, что не стоит об этом и говорить. Он даже ни разу не говорил о Георгиевском кресте{23}, который только утром получил от Государя. Он умирал героем, скромным и в скромности великим.
Через два дня я лишь узнал о его кончине в этот самый день в 8 ч. 10 м вечера, то есть он скончался через шесть часов после того, что я его видел. К 5 ч. ждали его отца и матерь. Они, как я потом узнал, застали его еще в живых, и он скончался у них на руках{24}.
В 3 ч. дня я выехал из Вильны на ст<анцию> Лида, куда прибыл в 5 ч. 45 м и через 10 минут выехал на Барановичи. В Лиде я расстался с Кубе, который поехал на Волковыск снять лошадей и мотор. В 9 ч. 30 м вечера приехал в Барановичи. Кн<язь> Ливен{25} меня встретил на вокзале и отвез на моторе к Кириллу в вагон № 11. Около часу я сидел у него, затем пошли к Николаше. Он долго расспрашивал про Олега. Пил у него чай и около 12 ч. ночи вернулся к Кириллу, где пил [за] его здоровье по случаю завтрашнего его дня рождения. После этого мы вместе поехали на станцию. В 1 ½ [ч.] он уехал в Двинск на встречу к Диску{26}, а я в 7 утра уехал на Белосток.
Возвращаюсь к посещению Верх<овного> глав<нокомандующего>. Поезд, в котором жил Кирилл, стоял в лесу. Так как я прибыл поздно вечером в Барановичи, было совершенно темно и ориентироваться не было никакой возможности. Проводил меня до поезда Николаши кн<язь> Ливен. Мы шли по шпалам минут пять, по лесу, и вдали виднелись освещенные окна его поезда. Рядом стояла будка с нарядом охраны. Жандармы и л<ейб> казаки. Встретил меня кн<язь> Щербатов
