Лицо ее отца побагровело.
– Почему? Я же всегда старался, чтобы тебе было хорошо.
Тира сочувственно посмотрела на отца.
– Да, отец, ты делал все, что мог, особенно после смерти мамы. Ты был любящим и заботливым, но ты изменился.
Мираборг погладил стальное кресло, служившее ему постаментом.
– Мне требовалась адаптация после инцидента. Тира кивнула:
– Знаю, но это было только началом изменений. Ты стал более строгим, авторитарным и требовательным.
– Кто-то ведь должен нести ответственность? – Он повернулся, всматриваясь в стеклянную стену позади себя. – Независимость принесла хаос. После ухода администрации Куриты каждый слабоумный утопист норовит выделить себе кусок нации и провозгласить себя императором до гробовой доски. – Движением левой руки он обвел панораму Стортолар-Сити. – Здесь постоянно не хватает продовольствия и поднимаются бунты. Я должен предпринимать соответствующие меры.
– Я понимаю, отец. Я помню, как гордилась тобой, когда однажды утром ты уходил, сказав, что восстановишь порядок. Ты объединил людей, поверивших в тебя, и изменил общественный строй...
Мираборг съежился и произнес:
– Но...
– Да, но... – повторила Тира. – Ты стал символом. Народ воспринимал тебя как вождя и принимал твои заботы и тревоги. Они стали ненавидеть наемников, потому что думали, что ты их ненавидишь. Нет, не отводи взгляд. Я все помню, отец. Я помню, что ты не винил всех наемников в своих ранениях, а однажды ты даже сказал мне, что капитан Вилсон был прав, выслав Линчевателя, когда истек срок его контракта. Один раз в жизни ты признал-таки этот факт. – Тира покачала головой. – Ты достаточно хитер, чтобы понимать, что вождь должен прислушиваться к своему народу, но ты позволил их чувствам и впечатлениям влиять на твои. Из-за их ненависти к наемникам твое недоброжелательное отношение к ним, казалось, усугубилось. Ты стал главным поборником необходимости приносить жертвы во имя нашей неокрепшей нации и стал образцом для всякого, кто был горд последовать твоему примеру. К сожалению, ты получал удовольствие от того, что этот символ извратили. – Она указала на рубец на левой щеке его лица. – Молодые парни и девушки обезображивали свои лица, чтобы походить на тебя, и заявляли о своем желании пожертвовать собой подобно тебе во имя Ганцбурга. – Правой рукой она смахнула слезу со своей безупречно красивой левой щеки. – Я не сделала этого, потому что надеялась, что ты и так знал, как сильно я люблю нашу планету и нашу нацию и поэтому не нуждаюсь в показухе.
