Внес ли он крутой политический перелом? Нет. Вся его программа состояла в том, чтобы «обеспечить порядок и свободу» (49). Кремье называл бонапартистов «заблудившимися республиканцами». Гамбетта верил или делал вид, что верит в патриотизм реакционеров. Чтобы ввести его в заблуждение достаточно было нескольких папских зуавов, презренной покорности бонапартистских генералов, лести нескольких епископов (50). Он продолжил тактику предшественников, направленную на умиротворение всех. Он пощадил даже функционеров. Он с коллегами запретил увольнение какого–либо сотрудника в департаментах финансов и народного просвещения. Военное ведомство оставалось долгое время под верховным руководством бонапартиста и тайком противилось обороне. Гамбетта сохранил в ряде префектур тех же сотрудников, которые составляли проскрибционные списки участников событий 2‑го декабря 1851 года. За исключением увольнения нескольких мировых судей и небольшого числа магистратов ничего не изменилось в составе политических кадров, весь состав нижестоящих административных инстанций остался нетронутым.
Хватало ли ему власти? Его коллеги по совету не смели даже подавать свои голоса. Префекты знали только его. Генералы вели себя в его присутствии как школьники. Нуждался ли он в кадрах? Лиги состояли из основательных людей. Мелкая буржуазия и пролетариат могли бы обеспечить его кадрами.
Гамбетта видел в них лишь препятствия, хаос, федерализм и бесцеремонно отверг делегатов от этих классов. Каждый департамент располагал группами знающих, опытных республиканцев, которым можно было доверить административные функции и часть усилий по укреплению обороны под руководством комиссаров. Гамбетта отказался иметь с ними дело почти по всем вопросам. Немногих он назначил потому, что знал, как связать их по рукам и ногам. Он облек полной властью префектов, большинство из которых были пережитками 1848 года, или коллег по Конференции Моле (51). Это были вялые, болтливые, боязливые субъекты, заботящиеся лишь о том, чтобы выговориться, а многие из них, беспокоились также о тем, чтобы свить себе гнездышка в департаменте.
Дело обороны в провинциях двинулось на двух костылях — Военном ведомстве и префектах. Правительство руководствовалось этим абсурдным планом примирения.
Предложил ли новый депутат, по крайней мере, основательную военную концепцию? «Никто в правительстве, ни генерал Трошю, ни генерал Лефло, никто не выступил с планом проведения какой–либо военной операции
