Потихоньку выбрался на штрек и сел ждать. Вентиляция здесь мощная, замерз страшно — даже фуфайка не спасала. К концу смены мимо потянулись люди. Я пристроился к первой же группе и вместе с ними вышел к стволу. По дороге умылся в канавке, чтобы избежать лишних вопросов. Настоящее, **ядь, приключение!
27 сентября
Перевели меня обратно на пересып. С тоской вернулся к своей лежанке, лопате, течке. Понравилось бездельничать. За время моего отсутствия (точнее, не моего, а Верховского Л. И.) пересып совсем обветшал и прохудился. Никто его не латал, и если бы не задавило лаву, пришлось бы мне умереть на лопате.
Лаву мы закончили, но переходить некуда, поэтому грызем целик. В связи с этим мужики вспомнили случай. Так же, как сейчас, рубали целик и вдруг обнаружили нечто длинное, продолговатое, стоящее торчком через равные промежутки.
— Рёбра мамонта! — обрадовался кто–то
— Какие, на ой, ребра мамонта?! — осадили его. — На штрек выехали и уперлись в рамы крепи.
2 октября
Лаву мы закончили, демонтируем комбайн. Мы — в смысле — они, ГРОЗы. Я палец о палец не ударил. Залез в лаву, смотрел, как они лениво крепят. Даже уснул там на пару часов. Как там у поэта Лёхи из будущих записей: «Лава — ад в темноте…»? Да ничего, нормально. Пока не начала садится — обычное место. А если рядом работают балагуры–коллеги, то еще и веселое.
Один работяга, рассказывая про своих знакомых, оговорился — «он её живет». Какое удобное словосочетание, заменяет сразу и «он с ней живет», и «он её ебет».
3 октября
Сорвался с половины пары, наспех поел и побежал на автобус. Уже толкался у двери, когда Верховский замахал из салона и показал 4 пальца. Все понятно, я только этого и ждал. Четвертая смена, первая бисовая лава, старый знакомый — насос.
12 октября
Сладко задремал в шахте, проспал. К стволу бежал бегом и, все равно, выехал самый последний. Автобус не отправляли, ждали меня. Мужики накинулись:
— Спишь, гад!
— Да у меня лампа погасла… — слабо оправдывался я.
— Какая лампа?! Вон рубцы от фуфайки на морде еще не разгладились!
23 октября
Каску, падлы, украли. На работу пошел в чужой, потом получил на складе. В бане часто воруют. Самое ценное — сапоги. Выдают их редко, а рвутся они быстро. Зацепился о проволоку или порезал о породу и все — ходишь с мокрыми ногами. Свои сапоги я оставляю без боязни. Нашел их в грязной бане после того, как украли новые. Голенища наполовину оторваны и связаны проволокой, портянки торчат из прорех — на такие никто не позарится.
