Члены комиссии слушали в пол уха, переговаривались между собой. Лишь председатель пытался усовестить нарушителя:
— Ты сколько лет на проходке? Около десяти? И не знаешь, что курить в шахте — это преступление? А–а–а, ты не курил? Но у тебя по выезду нашли сигареты. Забыл выложить? Да что ж вы все такие забывчивые?! В общем так — мы будем ходатайствовать о возбуждении уголовного дела. Да. До восьми лет.
Ошарашенный проходчик клялся и божился, что больше так не будет, что бес попутал, и что с завтрашнего дня вообще бросит курить. Насладившись его унижением, трибунал выносил приговор — месяц каторжных работ. Каторжными работами называлась чистка канавок — занятие не столько тяжелое, сколько тупое и малооплачиваемое. Канавки — стоки для воды, проложенные по всем выработкам — чистила специальная бригада, пополнявшаяся такими вот штрафниками.
Так же гуманно обошлись и с остальными. Кто–то составил компанию проходчику, кого–то лишили премии, другим понизили разряд. Ни увольнений, ни уголовных дел. Шахта, не платившая зарплату, не могла позволить себе строго карать рабочих, которые и без того разбегались.
Наконец, пришла моя очередь идти к трибуне. Краснея и сбиваясь, рассказал небылицу об остановившихся часах. Никто не слушал. Основное зло было наказано, и мелкий ГРП-шник, выехавший из шахты на час раньше, их не интересовал. Лишив меня 25% премии, все с облегчением разошлись.
25 сентября
Одичал я в своей первой бисовой. Людей вижу только на наряде. Ночи коротаю с крысами. Вообще–то одному ходить в шахту по технике безопасности запрещено. Мало ли что может случится — кровля обрушится, газа вдохнешь или лампа погаснет. Недавно так и случилось.
Только пришел под лаву, устроился поудобнее и развернул тормозок — погасла лампа. Пришлось есть впотьмах и ложится спать, не откачав воду.
Одному в темноте жутко. Сидеть без света мне и раньше приходилось, но тогда вокруг шумело и грохотало, рядом работали люди. А сейчас — полная тишина и ни души в радиусе километра. Лишь изредка крыса пробежит или стойка в лаве треснет. Сразу вспоминаются рассказы про Шубина, вздрагиваешь от каждого звука.
Да ладно, хрен с ним, с Шубиным, тут другая проблема — как отсюда выбираться в кромешной тьме? Сидеть две–три смены и ждать, пока меня найдут (а найдут обязательно — рабочий из шахты не выехал — отправят кого–нибудь искать) не хотелось. Надо выходить самому.
Нащупал ногой рельс и, придерживаясь его, пошел по уклону. Идти было не тяжело, я даже скорость набрал. Вдруг затрещала каска, и одновременно я почувствовал удар в лицо. Упал на спину, из носа потекла кровь. Ничего не фантазировал, сразу вспомнил, что здесь поперек уклона проложена труба. Десятки раз проходил и всегда нагибался, а тут забыл. Полежал, утерся и пошел дальше.
