И тут его взгляд упал на двух смуглых юношей с черными вьющимися волосами. До этого он их не замечал. Ни один из них не был особо рослым, но оба с хорошими мышцами. Один из них стоял, упершись взглядом в землю, а другой, с курносым носом и зелеными глазами, глянул на Квинта и тут же отвернулся. Юноша остановился, чтобы повнимательнее их разглядеть. Цепь, сковывавшая их, была достаточно длинна. Поманив к себе первого, Квинт принялся оглядывать его. Сицилиец внимательно следил за его действиями.
Юноша был примерно его возраста, в отличной форме, с хорошими зубами. Но Квинту никак не удавалось заставить его взглянуть ему в глаза. Это заинтриговало его еще больше. Предостережение Агесандра было еще свежо в его памяти. Квинт схватил раба за подбородок и поднял его голову. К его изумлению, у раба тоже были ярко-зеленые глаза. Квинт не увидел в них ни капли покорности, только нестерпимую скорбь. Идеальный, подумал он.
— Я возьму этого, — проговорил Квинт Агесандру. — Он удовлетворяет всем твоим требованиям.
Сицилиец оглядел юношу с головы до ног.
— Откуда ты родом? — требовательно спросил он на латыни.
Раб моргнул, но не ответил.
Он понял вопрос, с удивлением подумал Квинт.
Казалось, Агесандр этого не заметил и повторил вопрос по-гречески.
Ответа снова не последовало.
Увидев их интерес, перекупщик, мрачный римлянин, подошел ближе.
— Он карфагенянин. Как и его друг. Сильные, как быки.
— Гугги, да? — переспросил Агесандр и сплюнул. — Никакого толку с них не будет.
Квинт и Аврелия снова поразились перемене в его поведении. «Гугга» на жаргоне означало «крысеныш». И Квинт тут же вспомнил о прошлом самого Агесандра. Ведь именно карфагеняне продали сицилийца в рабство. Это не та причина, по которой нельзя купить раба-карфагенянина.
— К ним с самого утра присматриваются, — уверенно сказал перекупщик. — Хорошее сырье для гладиаторов, я скажу.
— Но ты так и не смог их продать, — язвительно отметил Квинт. Агесандр одобрительно фыркнул. — И сколько ты просишь?
— Солин — честный человек. Сто пятьдесят дидрахм за каждого, или триста за обоих.
Квинт расхохотался.
— Почти двойная цена за раба на ферму.
Он развернулся, готовый уйти, делая каменное лицо. Агесандр сделал то же самое. И тут Квинт приостановился. Ему уже надоело поведение сицилийца. Карфагенянин хорош, лучше многих, кого он уже видел. Почему бы не купить его, если хорошенько поторговаться с Солином? Он обернулся.
— Нам нужен один, — рявкнул он.
