— Присаживайтесь, — говорю, — гражданин Кураганян. Курите, если хотите.
— Спасибо, гражданин начальник, — отвечает он. — Трубку предпочитаю.
Вынимает трубку из кармана кителя, а из другого пачку “Герцеговины Флор”.
Разломал две папиросы, набил трубку табаком, закурил.
— Папиросы-то эти самые покупаете, — спрашиваю я, — или выдают?
— Всё выдают, гражданин начальник. Не обижаемся, — говорит он, выпуская кольца
дыма.
— А сидите-то давно? — интересуюсь я, чувствуя, что сердечко-то моё немного
успокаивается.
— Первый срок ещё в 34-м получил. На Казанском вокзале взяли, считай, ни за что.
А потом добавили ещё два срока, — печально улыбнулся “генералиссимус”.
— А за что добавили? — я тоже закурил папироску, и дрожь в руках унимаю.
— Сперва, — отвечает он, — за XVIII съезд, хотя вовсе и не я на нём выступал; а
второй — за 22 июня 41-го года. Жуков отвертелся, а мне на полную катушку влупили
четвертной.
— Так, — говорю я, — хочу вас честно предупредить, гражданин Кураганян, что
висит над вами и третий срок, если не вернёте часы, которые вам под расписку вручил
товарищ Поскрёбышев перед отъездом в Ялту на конференцию.
— Нечего мне отдавать, начальник, — пожимает он плечами. — Не я в Ялту ездил.
— Не вы? — удивляюсь я. — А кто же?
— Абашидзе, — отвечает он. — Меня, правда, назначили. Врать не буду. И
Александр Николаевич те часы мне под расписку передал. А потом говорит: Абашидзе
решили послать. И те часики отобрал. Можете у него проверить.
— А расписку он вам вернул?
— Смеётесь, начальник? — улыбается Кураганян. — У Поскрёбышева она осталась.
— Ладно, — говорю я, — пока идите. Если понадобитесь, я вас вызову. А пока
пришлите мне этого Абашидзе.
— Нам по зоне самостоятельно передвигаться не положено, — отвечает Кураганян с
испугом в глазах. — Матрёну Ивановну позовите.
Я понял, что Матрёна Ивановна — это та тётка в белом халате. Дверь кабинета
приоткрыл, а она на стульчике в коридоре сидит.
— Матрёна Ивановна, — говорю, — отведите заключённого на место, а мне
приведите Абашидзе.
Абашидзе был в простом довоенном кителе с отложным воротничком. Он вошёл,
мягко ступая в кавказских сапогах, держа во рту потухшую трубку.
— Сообщите ваше имя, отчество и фамилию, а также начало и конец срока, — начал
я допрос.
— Абашидзе Автандил Эдуардович, — отвечает он, — 1879 года рождения, грузин,
