привезённого с собой золотого запаса, были приняты в Штатах более чем приветливо. Они
разъезжали по нашим лагерям, призывая ещё крепче сплотиться вокруг ленинского ЦК во
имя освобождения Родины.
Как раз в это время в американских газетах замелькало название “линии
Киссинджера”. Газеты открыто обвинили китайцев в нарушении “линии Киссинджера” и
требовали от правительства принятия необходимых мер. Китайский посол в Вашингтоне,
выступая по телевидению, в течение двух часов доказывал, что китайцы не нарушали
“линию Киссинджера”, а государственный секретарь США объявил корреспондентам, что
ему вообще ничего не известно о какой-либо линии, будь то линия Киссинджера или
любая другая. Появились первые, а потом всё более частые сообщения о вооружённых
конфликтах между силами НАТО и китайско-вьетнамскими частями, дислоцированными
на бывших западных границах Советского Союза.
Я уже тогда чувствовал, что разыгрывается какой-то гнусный фарс по какому-то
старому сценарию времён Корейской войны. Было чудовищно только, что русский народ
оплатил этот сценарий девяносто семью миллионами жизней. Именно так оценивали
американские военные обозреватели наши потери в конфликте с Китаем. По тем же
оценкам сам Китай потерял сто десять — сто тридцать миллионов человек, но это, как и
предвиделось, его нисколько не беспокоило, а скорее, даже немного радовало.
Ещё задолго до официального сообщения об этом к нам в “Ташкент” прибыли
представители американского флота, сопровождаемые несколькими нашими адмиралами,
которые жили не в лагерях, а в фешенебельных виллах для почётных гостей в городе
Аннаполис, штат Мэриленд. Нам было зачитано обращение, изданное совместно
американским правительством, русским правительством в эмиграции (мы тогда даже и не
знали, что такое создано) и объединённым комитетом начальников штабов НАТО. Нам
предложили принять участие в освободительном походе в Россию с целью изгнания
китайцев, свержения прокитайской марионеточной диктатуры в Москве и образования
Демократической Республики Россия (ДРР) с многопартийной политической основой и
парламентскими институтами.
Надо сказать, что это не вызвало у офицеров нашего лагеря почти никакого
энтузиазма. Во-первых, нас уже осталась половина от первоначального состава. Поскольку
