Наконец,
заметим, что в алхимии можно встретить
ту же
арифметическую структуру Святого Духа,
что и на нашем
рисунке. Речь в обоих случаях идет о
единстве, состоящем
из двух начал: глаз и огненных шаров;
это целое, будучи
квадратом, поделено на три части. Данный
мотив известен
как «аксиома Марии» (имеется в виду
александрийская
женщина-философ, сыгравшая большую роль
в развитии
классической алхимии).
Две
группы людей на рисунке изображают
судьбу, с которой
придется столкнуться пробуждающейся
душе. Ведь, согласно самой же Хильдегарде,
есть люди, делающие «хороший,
средний и плохой сыр»1;
в последнем случае не обходится
без вмешательства дьявола.
Данная
картина, подобно предыдущей (рис. 7),
недвусмысленно
свидетельствует о том, что глаза и
огненные шары
отнюдь не идентичны небесным телам; они
принципиально
отличаются от звезд. Приведенные картины
подтверждают,
что шары — это души.
1) «Вы
смотрите дальше и видите на земле людей,
несущих молоко в глиняных сосудах. Из
него они изготавливают сыр. Это люди,
мужчины и женщины, несущие в своих
телах человеческое семя. Из него рождаются
разного рода люди. Часть молока — жирная;
из нее получается
жирный сыр. Это семя... порождает энергичных
людей... Благодаря
уму и благоразумию они овладевают
жизнью, и труды их процветают
на глазах Бога и людей. Дьяволу не
находится места в них.
Другая часть молока — жидкая; она дает
посредственный сыр. Такое семя... рождает
слабых людей... Последняя часть молока
— с гнилью,
и сыр, получаемый из нее, горек. Такое
семя... порождает уродов»
и т. д., Scivias,
p.
128ff
(прим. автора).
Осуществленный
в предшествующих главах анализ сновидений
и картин показал, что для выражения
своего содержимого
бессознательное использует отдельные
обрывки видений
и образов, сопоставимые с НЛО. В случае
первого, второго,
шестого и седьмого снов, а также картины
«Сеятель
огня» (рис. 2) связь с НЛО была осознанной,
тогда как для
остальных снов и картин такой связи
обнаружить не удалось. В снах рассказчик
(наблюдатель) и НЛО вступают в почти
личные отношения; в картинах же ничего
подобного
нет. В средневековом изобразительном
искусстве личное
участие в эпифании или в каком-либо ином
визионерском опыте, выражается, как
известно, через присутствие
самого визионера на картине. Подобное
чуждо современной концепции живописи,
которая, напротив, пытается отдалиться
от зрителя и представить изображаемый
объект как
нечто вроде таблички теста Роршаха;
этот преднамеренный
«ташизм»1
имеет целью нейтрализовать любые
ассоциации и возбудить чисто
субъективную игру воображения.
