Итак,
словно по совершенно случайному
совпадению, картина
воплощает образ священного брака на
небесах, вслед
за которым на земле происходит рождение
Спасителя
и Богоявление.
Картина
характеризуется подчеркнутой
горизонтальной осью.
Что касается вертикали, то ее видимым
выражением служит
композиция из четырех фигур; кроме того,
ощущению
вертикали способствует драматический
аспект огня,
источник которого находится в небе.
Трудно отказаться от
сопоставления с бомбардировкой, ибо в
период создания картины
мысль о возможности бомбардировок
носилась в воздухе
— с одной стороны, в форме воспоминания,
а с другой стороны в форме предчувствия.
Появление в небе образований,
похожих на НЛО, и удивительные события,
происходящие внизу — все это составляет
впечатляющую вертикаль, которую легко
воспринять как вторжение иного порядка
вещей. Акцент в картине явно падает на
фигуры, расположенные
в шахматном порядке (об этой конфигурации
мы подробно говорили в связи с предыдущей
картиной). У художника, несомненно,
было намерение сделать эту
группу как можно более загадочной. В
горизонтальном плане
картины художнику удалось исключительно
точно выразить
состояние космической пустоты, холода,
безжизненности,
бездушия, полной заброшенности и
одиночест-
1)
Упоминание об этом божестве встречаем
в памятнике, известном как «Апокриф
Иоанна»; русский перевод М. К. Трофимовой
см. в книге: Апокрифы
древних христиан. — М., «Мысль», 1989.
ва,
несмотря на его ассоциацию с большим
городом. Этим художник
только подтверждает стремление
современного искусства
сделать объект неузнаваемым и, таким
образом, подавить
и исключить возможность понимания и
соучастия
со стороны зрителя: последний, отвергнутый
и смущенный,
чувствует свою полную заброшенность и
сосредоточивается
на самом себе.
Психологическое
воздействие на зрителя очень похоже на
то, которое оказывает на него тест
Роршаха, когда иррациональный и
совершенно случайный образ апеллирует
к
иррациональной силе воображения
тестируемого лица, вызывая
таким образом к жизни его неосознанные
склонности.
Когда внешний интерес зрителя наталкивается
на столь
трудное препятствие, он отступает и
находит прибежище
в том, что я называю «субъективным
фактором»; в результате
возрастает энергетический заряд этого
фактора.
Данный феномен нашел свое явственное
проявление в осуществленных
еще в начале нашего столетия первых
опытах вызывания ассоциаций: сказанное
экспериментатором
«индуцирующее слово» сбивает тестируемое
лицо с толку,
ошеломляет его: изолированное от какого
бы то ни было
контекста, это слово приобретает
многозначность и в связи
с этим служит причиной замешательства.
Тестируемый утрачивает ориентацию;
отсюда исключительное разнообразие
ответов и — что особенно важно —
многочисленность
беспорядочных, нарушенных реакций
(таких, как
эффекты торможения, отсутствие реакции,
неспособность вспомнить данный ранее
ответ, оговорки и т. д.), обусловленных
вторжением содержимого бессознательной
сферы.
