Женщина
сказала мне, что там, в другом мире
(откуда она прибыла), меня хорошо знают
и следят за тем, как я выполняю свое
задание (свою миссию?).
Она
говорила суровым, почти угрожающим
тоном; казалось, что она придает
большое значение возложенному на меня
поручению».
КОММЕНТАРИЙ
К СЕДЬМОМУ СНУ
Это
сновидение возникло в связи с тем, что
в ближайшие дни рассказчику предстояло
нанести мне визит. В экспозиции сна
показано позитивное чувство ожидания
и надежды. Драматическое действие
начинается с неожиданным появлением
летающей тарелки, которая самым
откровенным образом демонстрирует
свое намерение привлечь внимание
наблюдателя. Внимательный осмотр
летательного аппарата показывает,
что он представляет собой не механизм,
а живое существо, нечто вроде огромной
глубоководной рыбы — ската; известно,
что некоторые разновидности скатов
способны выпрыгивать из воды и получили
название «летучих рыб»1. Перемещения
существа подчеркивают наличие
взаимосвязи между ним и наблюдателем.
Попытки приблизиться завершаются
приземлением. Из тарелки выходит некто
человекоподобный, что указывает на
возможность основанной на разуме,
человеческой связи между летающей
тарелкой и теми, кто наблюдает за ней.
Это впечатление усиливается благодаря
женственному облику появившегося
существа; неясность, таинственность
этого облика свидетельствует о том, что
он принадлежит «аниме». Нуминозный
характер данного архетипа вызывает
у части «присутствующих» паническую
реакцию: рассказчик отмечает субъективное
стремление бежать. Последнее обусловлено
той требующей особого внимания
1)
Строго говоря, автор допускает неточность:
«летучие рыбы» (семейство Exocoetidae)
не родственны скатам и не принадлежат
к числу глубоководных рыб. Очевидно,
здесь имеется в виду другая рыба — так
называемая гигантская манта (Manta
birostris), действительно
способная «выпрыгивать» из воды.
общностью,
которая существует между анимой и
судьбой: анима — это Эдипова Сфинкс1,
Кассандра, посланница Грааля, Белая
дама, возвещающая о смерти и т. п.
Эта
общая концепция анимы в данном сне
подтверждается ее обращением: она
прибыла из другого, потустороннего
мира, где рассказчика хорошо знают и
внимательно следят за тем, как он
выполняет свою «миссию».
Известно,
что анима персонифицирует коллективное
бессознательное2, «царство
матерей»3; эта сторона человеческого
существа обладает неустранимой тенденцией
оказывать влияние на сознательное
поведение благодаря гибкому
взаимодействию, основанному на живом
и интуитивном понимании человеком
своей собственной природы. Если же
сознание не поддается подобному влиянию,
анима не останавливается даже перед
насильственным вторжением в его
сферу — вторжением, в результате которого
сознание сталкивается с элементами
психического содержимого, ведущими
свое происхождение из «царства матерей»
и расцениваемыми как нечто совершенно
чуждое и непонятное. Согласно нашему
сну летающие тарелки являются одним из
таких элементов — настолько чуждым,
насколько это вообще возможно. В
данном случае интеграция в сферу сознания
кажется настолько сложной, что обычные
ресурсы понимания ничем не могут помочь.
Вот почему разум — еще до обретения
настоящего знания об увиденном —
обращается к объяснениям мифического
порядка, привлекая обитателей небесных
тел, ангелов, духов или богов. Нуминозность
подобных представлений достигает
настолько высокой степени, что даже
не возникает вопроса о том, что они
являются результатом субъективного
восприятия коллективных бессознательных
процессов.
