Он всегда предложит мороженку
Утро началось скверно. Даже, очень скверно. Тэра пыталась набить тощую сумку, когда в дверь начали дубасить. С той стороны ревело в подправленный кулаком нос Бульдогово:
– Откдывай, двадь куддастая!
Из черной сумки удивленно смотрел старенький потрепанный плюшевый медвежонок, чистый комбинезон, бельё.
– Два даза повтодять де буду!
Тэра подумала и тихо потребовала:
– Дверь.
Полотно разошлось дырой, в которой подбоченился бывший босс. Расквашенный шнобель опух. Набит ватой. А сам улыбается в меру сил как натертый до блеска пинтик. Пыжится.
– Ду что, твадь. Да кодени и моди, тьтоб обдатно взяд. Погдузчики здуд.
Девушка разогнулась от сумки и крохотную каюту окутало гордое:
– Да пошел ты.
– Дя дак и думад. – босс даже умудрился осторожно кивнуть. – Вышвыдните её.
В дверь ввалились охранники. Заломили руки и поволокли вон.
– Сумка. А!… Сама дойду… Сумка!
– Здесь подоздёд. Девадься дебе все давно декуда. Бадинки мде лизать будешь.
Тэра визжала и пиналась, пока охрана волокла ее по коридорам. Мимо изумленно таращащегося Торопыжки, хрипло матерящегося в бороду Шкипера. Вопли наполняли склад по пути в пустыню. Охрана выволокла за ворота и с размаху отправила бывшую работницу на раскаленный утренний песок. Рядом остановился Бульдог. Пнул под ребра, и дыхание перехватило раскаленной сжимающей паутиной. Рот беспомощным хрипом потянул ставший густым воздух.
– Космоподт там, – ткнул пальцем в низкое солнце, и вся троица пошла обратно к воротам. Бросил через плечо, – зджрать захочешь – пдиползёшь.
Тэра сжалась в комок от растекающейся по животу горячим свинцом боли. И что, вот, теперь делать. Работы нет, денег тоже. Медвежонка и того отобрал, скот. Уй, больно-то как. Попыталась вдохнуть. Была бы хоть надежда на утренний транспорт до космопорта, но площадка у ворот пуста. Кто бы сомневался, что это происки Бульдога. Пять миль по палящей пустыне. Без воды по этой чертовой рифленой сковородке. В пекле. Одно слово – крематорий. Хоть здесь подыхай. Разум трусливо требовал ползти к воротам. А гордость… Кулак с тихим рыком врезался в горячий песок. Давясь хрипом, Тэра прихватила ноющий бок, медленно села:
– Не дождётесь – пять миль по жарящим барханам и спасительная прохлада космопорта. Чего проще для почти труппа? – Взглянула на часы. Семь ноль две. И тут ожила клипса. От воротника под самым ухом прорезался Торопыжка:
– Утречка, Тэ. Что-то мне вчера не спалось.
– А, Торопуньчик, миленький… издеваешься?
