Танцы на кончике иглы[сборник стихов] | страница 3

Неожившей Галатеей.

Души слов выходят стоном

Сквозь обугленные раны…

Черновик ночей бессонных

Нерожденного романа.

Ты не знаешь, но этот город безумно стар —

Все холмы, на которых стоял он, сошли на нет.

Он успел позабыть свой язык и молчать устал,

Здесь часы отстают на четыреста тысяч лет.

Ты не видишь, но этот город давно ослеп,

Хоть таращит оконные бельма тебе в лицо.

Он на ощупь обрубками улиц найдет твой след,

Загоняя в ловушку отживших свое дворцов.

Ты же чувствуешь — этот город пронзает дрожь,

Он бессмысленно жаден до эха твоих шагов.

Как и я, он боится, что ты навсегда уйдешь

В пантеон не сходящих на землю чужих богов.

Что останется — строчки стертых до дыр молитв

И века по маршруту: святилище — дом — кабак?

Этот город, конечно, дождется, он терпелив.

Ты прости меня, либе, но я не умею — так.

Каждый вечер — задернуты шторы,

Чай заварен, открыто вино.

Скоро детские страхи, как воры,

Потихоньку полезут в окно.

Будут свечи гореть до рассвета,

Создавая нехитрый уют.

Страхи курят мои сигареты —

Хорошо, хоть стаканы не бьют.

Я кормлю их стихами с ладони —

Непросохшие строчки горчат,

И окурки ростками агоний

Мне впиваются в кожу плеча.

Боль навылет серебряной спицей…

Гости, кажется, снова пьяны.

Значит, к детям слетят на ресницы

Только самые сладкие сны.

Утро смоет отметины с кожи,

Манит призраком счастья кровать.

Нам со страхами вместе, похоже,

Не одну еще ночь коротать.

Мне грустно, бес. Мне грустно без причин. И тает мир мороженым на блюдце, как сумма очень малых величин… а мне зачем-то хочется вернуться. Вернуться в ночь, вернуться во вчера, в слепое неоправданное лето, и греть глинтвейном наши вечера, и путаться в ладонях и монетах, которые ты вытряхнул, смеясь, из всех своих бесчисленных карманов, а мы на них рассматривали вязь и разбирали реверсы по странам.

Мне грустно, бес. Посмейся надо мной за глупую беспочвенную веру в отсутствие кинжала за спиной и в то, что мир теперь не черно-белый, и будет чайник фыркать по утрам, и кофе в банке на двоих не хватит, а, значит, чашку пьем напополам, и ты такой смешной в моем халате, напяленном спросонья впопыхах. Кусочек масла плавится на тосте, как солнца луч на брошенных стихах, и до щеки дотронуться так просто…

Мне грустно, бес. Тебе пора идти. Не прячь лицо, не прячь — ведь ты не плачешь? Я знаю, нам с тобой не по пути, и рухнет мир, случись оно иначе — расписаны для нас календари чужими равнодушными руками… Глаза в глаза… не надо, не смотри, когда шепнешь: лети, мой ангел. Amen.