Улыбайся! Она улыбается, ей хорошо, не порти любимой вечер, если заметит – настроению точно кранты, улыбайся, черти тебя дери!!!
Он поднимается навстречу ей, подвигается, освобождая место на мягком диванчике, растягивает лицо в самой искренней улыбке, на которую только способен. С сухим треском лопается губа, на ранке набухает тяжелая капля.
- Натанцевалась?
- Ага! – она улыбается, пытается отдышаться. - Ты точно не обижаешься?
Он отрицательно качает головой, она чмокает его в губы, на её губах остаётся маленькая тёмная капля. Она неосознанно слизывает её языком... и понимает, что больше не пойдёт танцевать. Ни с кем. Точнее, ни с кем другим. Только с ним. И пусть какой из него будет танцор, когда он напьётся. Пусть.
Она опускает глаза, шепчет ему на ухо:
- Ты у меня самый лучший. Мне кроме тебя никто не нужен.
Он молча улыбается, перебирая её волосы обожжённой рукой.
Надеюсь, солнышко. Очень надеюсь.
0stin_Mars
23,03,10
*Пушинка третья, хрупкая
Джунгли хрустели всеми своими суставами, покачивались вокруг, как будто были единым организмом, разумным и коварным. Этот организм хотел её маленькое гибкое тело, хотел неистово, кроваво – пожрать, разорвать, растворить!
Хрен тебе! Зверюга повела вокруг презрительным взглядом. Не дождёшься. Я сама кого хочешь сожру. Тонкие ноздри Твари затрепетали, она втягивала влажный воздух, оценивая обстановку.
Был. Но ушёл. Всего полдня назад, догоню, не проблема, лишь бы кто-нибудь не добрался до него раньше.
Она осторожно переставляет лапки, приминая мягкий зелёный ковёр древнего леса, осматривается, принюхивается – вот здесь он сидел, вон кострище с уже остывшими углями. Сам? Да, сам. Его пока никто не нашёл. Тварь удовлетворённо оскалилась и легко побежала по следу.
Ну он и бегемот... Как можно так ходить? Ветки сломаны, трава измочалена, под кустом смятая пачка от сигарет. Он ещё и курит, о, нет... Зверюга зашипела и наморщила носик. Ну ничего, это поправимо.
Лес стелился под ноги мягко и приятно, след был свежий и чёткий – не собьёшься. На мгновение показалось, что к ведущему её запаху примешался ещё один, запах сильного зверя, не менее опасного, чем сама Тварь. Плохо. Она ускорила бег, уже не заботясь о бесшумности. В воздухе запахло дымом, да, это он, остановился перекусить. Как можно столько есть? Можно подумать, ему есть куда тратить столько энергии!
За деревьями слева послышался шорох, тварь обернулась и в тот же миг с другой стороны что-то прыгнуло ей на спину, вцепилось в шею клыками. Зверюга взвизгнула от боли, упала на землю, пытаясь ударить нападающего, заскребла когтями невидимого противника, ухватила за шерсть, перебросила через себя. Ну вот, теперь можно его рассмотреть. Точнее, её. Тонкая и гибкая как плеть, чёрная, губы в крови, в глазах такая ярость, что была бы Тварь послабее – сбежала бы без оглядки только от одних этих глаз. Чёрная рыкнула и бросилась на неё, молниеносным смазаным движением, вцепилась когтями в горло, свалила на землю. Обе зверюги покатились по траве рычащим комком, вдруг чёрная тявкнула и отскочила, зажимая кровоточащую рану в боку, Зверюга выщерила зубы, зашипела на раненую – вон пошла! Моё! Противница осторожно попятилась вглубь леса, разумно оценив шансы на успех. Умная какая, брюнетка, наверное.
