Тропинки, как на зло, вились по таким живописным местам, что было бы настроение получше — он бы прыгал от восторга, но настроение мрачнело с каждым шагом. Ноги уже болели, сильно хотелось пить, следов присутствия человека он ни разу не видел.
Внезапно деревья расступились, сияющее между ветками небо занимало всё пространство, Алексей подошёл ближе и выглянул вниз — головокружительный откос метров двести, а внизу маленькие домики, проглядывающие тут и там между деревьями... фруктовыми деревьями!
Он широко улыбнулся, сел на траву у самого края и навернул зум на очках, картинка приблизилась, показав в подробностях оранжевые крыши белых одноэтажных домиков, посыпанные песком дорожки, яркие цветники и огороды. На одной грядке его взгляд зацепился за человеческую фигуру и он приблизил ещё, улыбнулся шире — на грядке работала молодая девушка в легком льняном сарафане, рыжая, конопатая и такая вся настоящая, что в это было трудно поверить. Ни грамма косметики, никакой укладки, короткие ногти с набившейся под них землёй.
Девушка низко наклонилась, Алексей засмотрелся на огромные, круглые, сочные помидоры, которые она осторожно срывала с кустов и складывала в ведро. Весь его организм очень хотел в гости.
Убавив зум, он высмотрел тропинку и бодренько зашагал к деревне.
***
Прозрачный воздух в очередной раз жестоко подшутил над туристом — казалось близко, оказалось как обычно. Он доплёлся до первых огородов далеко заполночь. Было темно, холодно и влажно, беспощадные комары не верили в эволюцию и продолжали жрать животный белок, причем с таким аппетитом, как будто тут кроме него ничего живого на километры вокруг не водилось.
Добредя до первого заборчика, Алексей коснулся его рукой, как будто фиксируя спортивное достижение — дошёл. Пить уже не хотелось, хотелось сдохнуть. Слабо освещённые тропинки между грядками вели в опрятный садик, аккуратно подстриженные и побеленные деревья могли бы вызвать умиление, если бы на них ничего не росло. Но одним умилением сыт не будешь.
Он проскрипел подошвами по песку дорожки, дотянулся до нижней ветки и стал перебирать по ней руками, подтягивая к себе тяжелые плоды, нащупал, сорвал и жадно вонзил зубы, чуть не застонав от удовольствия — груша! Зелёная, ну и хрен с ней. Зато сочная. Пить захотелось ещё сильнее, он осмотрелся, но было слишком темно, чтобы что-то найти. Он сорвал ещё одну грушу, сунул в карман, пошёл к следующему дереву и сорвал яблоко, с хрустом вгрызся в тугой бок, забрызгавшись соком, тихо рассмеялся и стал рвать ещё. Со стороны дома раздался какой-то шорох, потом тихое:
