Глава третья
С ВОЛКАМИ ЖИТЬ...
Переселись туда, где процветает наука.
Не думай, что она тебя искать будет или что
товарищи твои упрочат её за тобою;
на собственный ум не полагайся.
Не нам искать объяснения благоденствию
нечестивых и страданиям праведных.
Рабби Неорай /светящий/
Когда мудрость войдёт в сердце
твоё и знание будет приятно душе твоей,
тогда рассудительность будет оберегать
тебя, разум будет охранять тебя,
дабы спасти тебя от пути злого,
от человека, говорящего ложь.
Книга притчей Соломоновых
Наука светила ему не в Смоленске. Она стала светить ему в Москве, куда он переселился со всем своим семейством, которое мало-помалу прирастало.
Здесь Павел Шафиров почувствовал себя как рыба в воде. Покровитель и благодетель определил его толмачом в Посольский приказ. Позади осталось захолустье с ешивой и синагогой, с их заскорузлыми премудростями, самодовольные ксёндзы и ещё более самодовольные паны, мнившие себя хозяевами жизни.
Москва шумела. Первое время его не очень-то обременяли на новой службе. Глава приказа князь Василий Васильевич Голицын подолгу отсутствовал, когда наконец являлся, был чем-то озабочен и рассеян, слушал донесения вполуха, почти никого не принимал, и лицо его хранило угрюмое выражение. Прежде приветливый, разговорчивый и любознательный, охотник пошутить, подолгу беседовавший с иноземцами, кои ценили его ум и просвещённость, он сильно переменился. И немудрено: грозные тучи сгустились над ним, а ведь власть его была едва ли не царской, то бишь он был почитай семь лет правителем государства, пока правительницей была его любовница царевна Софья. Он был не только Большой государевой печати сберегатель, но и глава многих приказов, важнейшим из которых был Посольский, ведавший сношениями с иноземными государствами.
Власть царевны Софьи в одночасье рухнула, а с нею и власть и значение князя. Было это в 1689 году, когда Фёдор Головин, ничего о сих переворотах не ведая, сражался с китайцами и мунгалами. Ведал бы — посожалел о князе. Были они в дружбе, князь Василий весьма много наставлял Фёдора в дипломатической службе, и мыслили они совершенно сходно.
Когда же Фёдор возвратился, князя Василия на Москве уж не было: лишённый всех чинов и боярства, он скитался с семейством своим во хладных северных краях.
Павел тоже сожалел о князе, ибо тот оценил и его ум, и его способности, и знание языков. Опала его случилась на глазах к немалому прискорбию всех служилых в Посольском приказе. Его место занял Лев Нарышкин, дядька молодого царя Петра, особыми достоинствами не блиставший.
