— О да, — с жаром подтвердила Гермиона. — Вы так умно заманили последнего в ловушку чайным ситечком…
— Что ж, разумеется, ничего страшного, если я помогу лучшей ученице на курсе, — радушно заключил Локарт, извлекая откуда-то огромное павлинье перо. — Красивое, правда? — добавил он, по-своему истолковав отвращение на лице Рона. — Я держу его для автографов.
Он вывел на листке гигантскую, замысловатую подпись и вручил разрешение Гермионе.
— Итак, Гарри, — продолжал Локарт, пока Гермиона негнущимися пальцами сворачивала и убирала в сумку листок. — Завтра, если не ошибаюсь, первый квиддичный матч сезона? Кажется, Гриффиндор против Слизерина? Я слышал, ты неплохо играешь. Я ведь тоже был следопытом. Меня даже приглашали в национальную сборную, но я предпочёл посвятить свою жизнь искоренению тёмных сил. И всё же, если тебе как-нибудь потребуется индивидуальная тренировка, не стесняйся и обращайся. Всегда счастлив поделиться умениями с менее одарёнными игроками…
Гарри что-то невнятно промычал и сорвался с места вдогонку за Роном и Гермионой.
— Просто не верится, — поразился он; все трое изучали подпись. — Он даже не посмотрел, какая нам нужна книга.
— Придурок потому что, — хмыкнул Рон. — Хотя какая разница, мы ведь получили, что хотели…
— Никакой он не придурок, — резко возмутилась Гермиона; они почти бегом добрались до библиотеки.
— Как же, ты ведь у него «лучшая ученица среди однокурсников»…
Они понизили голоса, оказавшись в совершенном безмолвии библиотеки. Мадам Пинс, библиотекарь, сухопарая, раздражительная женщина, сильно напоминала недокормленного стервятника.
— «Наисильнѣйшія Зелія»? — подозрительно повторила она, пытаясь забрать у Гермионы разрешение; но та не выпускала листок из рук.
— Я бы хотела оставить его себе, — пролепетала она.
— Ой, ладно тебе, — Рон вырвал у неё разрешение и протянул мадам Пинс. — Достанем тебе другой автограф. Локарт распишется на всём, что не успеет убежать.
Мадам Пинс поднесла листок к свету, словно проверяя достоверность подписи, но разрешение прошло проверку. Она прошествовала между высокими стеллажами и пару минут спустя вернулась с толстым, ветхим фолиантом. Гермиона аккуратно убрала книгу в сумку, и они ушли, стараясь идти не слишком быстро и выглядеть не слишком виновато.
Через пять минут они снова заперлись в неработающем туалете Мученицы Мирты. Гермиона отвергла все возражения Рона, напомнив, что ни один человек в здравом уме не станет туда заходить, так что никто их не побеспокоит. Мученица Мирта во всеуслышание рыдала в своей кабинке, но им до неё не было никакого дела, — как и ей до них.
