Локарты с фотографий согласно кивали в такт его словам. Один из них забыл снять с волос сеточку.
Наконец Дамблдор выпрямился.
— Она жива, Аргус, — мягко промолвил он.
Локарт разом смолк, дойдя лишь до середины повествования о числе предотвращённых им убийств.
— Жива? — прохрипел Филч, раздвинув пальцы и взглянув сквозь них на миссис Норрис. — Но почему же она такая… как будто окоченевшая?
— Её обратили в камень — она окаменела, — пояснил Дамблдор («Ага! Я так и знал!» — вставил Локарт). — Но как именно, не могу сказать…
— Спросите его! — выкрикнул Филч, обращая к Гарри пятнистое, залитое слезами лицо.
— Ни один второкурсник не способен на такое, — твёрдо возразил Дамблдор. — Для этого необходима тёмная магия самого высокого…
— Это он, это он! — неистовствовал Филч, тряся щеками и багровея. — Вы видели, что он написал на стене! Он нашёл… у меня в кабинете… он знает, что я… что я… — лицо Филча мучительно перекосилось. — Он знает, что я бессиль! — договорил он.
— Я не трогал миссис Норрис! — громко объявил Гарри, чувствуя себя до крайности неуютно под взглядами всех присутствующих, включая настенных Локартов. — А что такое бессиль я вообще не знаю.
— Враньё! — прорычал Филч. — Он видел моё письмо от «Скородейства»!
— Если позволите, директор, — подал голос из тени Снейп, и плохое предчувствие Гарри усилилось: что бы ни сказал Снейп, ему это на пользу определённо не пойдёт.
— Возможно, Поттер и его друзья просто оказались не в то время не в том месте, — предположил он с лёгкой усмешкой, словно не веря собственным словам. — Но нужно признать, что обстоятельства весьма подозрительны. Как они вообще оказались в этом коридоре? Почему их не было на банкете в честь Хеллоуина?
Гарри, Рон и Гермиона пустились в объяснения о смертенинах.
— …там были сотни призраков, они могут подтвердить…
— Но почему потом вы не пошли на пир? — допытывался Снейп; в его чёрных глазах, мерцая, отражалось пламя свечи. — Почему именно в этот коридор?
Рон с Гермионой покосились на Гарри.
— Потому… потому что… — промямлил Гарри; сердце колотилось о рёбра; что-то подсказывало ему: будет уже чересчур, если он скажет, что шёл на бесплотный голос, которого к тому же никто больше не слышал, — мы очень устали и хотели спать, — нашёлся он.
— Без ужина? — на худом лице Снейпа блеснула торжествующая улыбка. — Вряд ли на приёмах у призраков подают пригодную для живых людей пищу.
— Нам не хотелось есть, — громко заявил Рон, пытаясь заглушить бурчание в желудке.
