Примерно через десять минут Снейп вернулся, и с ним действительно была профессор Макгонаголл. Гарри уже приходилось видеть её в гневе, но, то ли он забыл, как сильно она способна поджимать губы, то ли ещё не встречал её настолько рассерженной. Войдя в кабинет, профессор взмахнула палочкой; Гарри и Рон отшатнулись, но она направила её на пустой камин, где немедленно заплясали языки пламени.
— Садитесь, — сухо предложила профессор, и они оба, попятившись, опустились в кресла у огня.
— Рассказывайте — велела она, зловеще сверкая очками.
Рон начал с того, как барьер на вокзале отказался пропустить их на платформу.
— …поэтому у нас не было выбора, профессор, мы не могли попасть на поезд.
— Почему вы не послали письмо с совой? У тебя, по-моему, есть сова? — холодно осведомилась профессор, глядя на Гарри,
У Гарри отпала челюсть. Только сейчас ему стало ясно, что именно так и нужно было поступить.
— Я… я не подумал…
— Оно и видно.
В кабинет постучали, и Снейп, счастливый, как никогда, распахнул дверь. На пороге стоял директор, профессор Дамблдор.
Гарри похолодел. У Дамблдора был непривычно суровый вид. Он воззрился на них поверх крючковатого носа, и Гарри вдруг подумалось, что лучше бы его до сих пор колотила Дракучая Ива.
Наступило продолжительное молчание. Затем Дамблдор заговорил:
— Объясните, пожалуйста, почему вы так поступили.
Лучше бы он кричал. Гарри не мог вынести разочарования, звучавшего в его голосе. Отчего-то он не мог смотреть Дамблдору в глаза и излагал свою историю коленям директора. Он объяснил ему всё, не упомянув лишь о том, что заколдованный фордик принадлежал мистеру Уисли, — по его рассказу выходило, что они с Роном случайно наткнулись на летающую машину возле вокзала. Он понимал, что Дамблдор сразу обо всём догадается, но тот не задал ни единого вопроса о машине. Когда Гарри умолк, директор просто продолжал пристально смотреть на них.
— Мы пойдём собирать вещи, — с безнадежностью в голосе сообщил Рон.
— О чём вы, Уисли? — оборвала его профессор Макгонаголл.
— Ну, вы же исключаете нас, разве нет?
Гарри мельком взглянул на директора.
— Не сегодня, мистер Уисли, — пообещал Дамблдор. — Но я обязан донести до вас всю серьёзность вашего проступка. Поэтому я сегодня же напишу вашим родным. И, кроме того, должен предупредить: если что-то подобное повторится, боюсь, у меня не останется иного выхода, кроме как исключить вас.
Вид у Снейпа был такой, словно он услышал, что Рождество отменяется. Он кашлянул и вмешался:
