Катя Хромоножка тоже переживала и старалась успокоить сестру:
— Ничего, потерпи, всё со временем наладится. Вот увидишь, по весне станет легче. Придираться не будет по мелочам.
— Ох, не знаю, не знаю, Катечка, у меня скверное предчувствие.
— Да с чего же, милая? Кончится зима, и земля, и душа оттают.
— Только не у Янки. У нея душа промёрзла наскрозь. Так и веет холодом.
Младшая вздыхала:
— Жизнь ведь у бедняжки была не из сладких. Вот и очерствела. Ты-то хоть успела посмотреть мир, побывать замужем, и причём — дважды, народить сына, воспитать приёмную дочку... А она?
Старшая считала иначе:
— Сравнивать нелепо. Ты вон тоже — прямо из хором отчих да в монастырь. Но не очерствела же! Дело не в судьбе, а в натуре. У нея натура недобрая.
— Говорят, что Мария Мономах вечно всех шпыняла. Видно, Янке и передался норов материнский.
— Слава Богу, хоть Владимир Мономах не такой — в тятеньку пошёл. С нами ласков.
— Да зато с врагами жесток зело.
— Да на то они и враги, чтобы им спуску не давать.
Наступила весна, а игуменья, вопреки Катиным надеждам, не сменила гнев на милость. Основная размолвка между ней и Опраксой приключилась в мае, из-за брата. Вот как это было.
Из Переяславля принесли весть, что скончалась супруга Мономаха, Гита. Дочь Английского короля, пробыла она замужем за Владимиром тридцать три года и успела родить ему одиннадцать детей, в том числе и Георгия (Юрия), прозванного Долгоруким. (Значит, заметим в скобках, «основатель Москвы» был на одну вторую англичанин, на одну четверть — грек, на одну восьмую — швед, на одну шестнадцатую — норвежец... А имелась ли в нём вообще славянская кровь?!)
Евпраксия всплакнула, вспомнив, как душевно приняла её у себя Гита восемь лет назад, как они сидели рядком, пили мёд и делились своими тайными женскими заботами. Сразу же подумалось: надо съездить в Переяславль, попрощаться с покойной, поддержать брата в трудную годину. И пошла отпрашиваться у Янки.
Та, как водится, поначалу не желала принимать младшую сестру, но потом соблаговолила и допустила. Но спросила довольно грубо:
— Что ещё такое? Почему ты не на работах, как остальные?
Ксюша объяснила:
— Так ведь Гита Мономахова умерла. Или ты не знаешь?
— Я-то знаю, а тебе разве есть до этого дело? Отчего такие тревоги?
— Так ведь наша с тобой невестка. Ты-то не поедешь на погребение?
— Недосуг.
— Я хотела бы съездить.
— Вот придумала тоже! Нешто без тебя обойтись не смогут?
— Праху поклониться желаю. Брата поцеловать.
