В это время Густав с Паулиной обменивались шуточками, и украдкой, чтобы госпожа не увидела, немка поцеловала бургундца в щёку. Тот захохотал и сказал:
— Вот отнимем у сарацин Гроб Господень, завоюем Землю обетованную, и тебя выпишу в Иерусалим.
— Ой, да больно надо было! — с деланным пренебрежением покривилась служанка.
— Как, совсем не надо? — удивился Верзила.
— Ни на грош. Ваша милость на мне ведь не женится.
— А тебе обязательно надо, чтоб женился?
— Для серьёзной жизни — конечно. А для пустяков — для чего ж выписывать? Пустяков и тут предостаточно.
— Вот неблагодарная! Я-то думал осчастливить тебя.
— Вы меня уже осчастливили. Дальше — не судьба.
Вскоре кавалеры вскочили в сёдла и умчались к своим войскам. Рыцари и волонтёры из Бургундии, Лотарингии, Швабии и Баварии двигались на юго-восток, чтобы влиться в армию крестоносцев, зимовавших на подступах к Константинополю. А княжна со служанкой и пятёркой всадников, посланных в сопровождение от Австрийского герцога, направлялись на юго-запад, через Венский Лес, в Штирию.
Лиственные рощи Венского Леса чем-то напоминали окрестности Киева. Так же поднимались вековые деревья, создавая зелёный шатёр из крон, так же по краям тропы извивались, выходя из земли, мощные корявые корни, голосили птицы, а в траве можно было заметить рыжий лисий хвост. Евпраксия ехала, беспрестанно волнуясь: как воспримет её появление тётя Настя, то есть Анастасия Ярославна, средняя дочь Ярослава Мудрого? Больше полувека тому назад принц Венгерский со своим братом скрылся от врагов в Киеве и обосновался при дворе великого князя. Здесь мадьяр и взял себе в жёны юную русскую княжну. Ярослав Мудрый, сам женатый на шведской принцессе, всех своих детей оженил с иностранцами — греками, поляками, немцами, венграми, норвежцами и французами... Ксюша и подумала: перееду из Италии в Венгрию — всё-таки намного ближе к Руси, к маме, к дому, так надёжнее, и отправилась вместе со знакомыми крестоносцами...
Мысли госпожи прервала Паулина:
— Густав обещал, что меня выпишет в Иерусалим.
— Что? — переспросила Опракса. — Для чего? Когда?
— Ну, когда они завоюют Гроб Господень.
Наконец княжна посмотрела на служанку несколько испуганно:
— Но ведь он не женится!
Ясно, что не женится. Я и не поеду поэтому. Пошалили, и хватит. — На губах у немки появилась многозначительная улыбка.
Русская взглянула на неё с укоризной:
Вот ведь ненасытная! С кем не путалась только на моей памяти! Хуже кошки.
