— Женечка, как хорошо... — произносит она.
Я встал и задумчиво почесал репу.
— Мура, а ведь придётся тебе все свои привычки менять. И многому учиться. Ты-то теперь уже не кошка. И у тебя теперь на лапки, а руки и ноги.
Мурыся потягивается и вздыхает.
— Я уже заметила. Так неудобно.
— Ничего — научишься, ещё будешь удивляться, как с лапками жила.
Она резво встаёт и кладет мне руки на плечи. Она невысокая — головой не достаёт мне и до плеча. Начинаю понимать, как хорошо, что я приучил её ходить на задних лапках.
— Женя, ты же меня научишь? — с надеждой говорит Мура и навостряет ушки. С улыбкой киваю и чешу ей за ушком. После чего остаётся только гадать — от чего ей так хорошо: от моего согласия или от её любимого почесывания. Помурчав немного, она безо всяких переходов сообщает:
— Есть хочу.
* * *
Мои недолгие колебания — чем кормить резко изменившуюся питомицу — окончились с одного взгляда на фифу, сидящую на корточках в дверях кухни. Такую кошачьим кормом не прокормишь. Быстро варю макароны на двоих. Не эти — длинные, которые надо долго и виртуозно наматывать на вилку, а короткие. Ложкой умял — и порядок. Но моя Мурыся, усаженная по-человечески к столу, осторожно принюхивается к тарелке и недовольно переспрашивает:
— Это что — мне?
— Ты ешь. Я сам такое ем.
Помявшись, Мура, как привыкла, опирается обеими руками на стол и пытается уткнуться своей округлой мордашкой прямо в тарелку.
— Ты что творишь? — перехватываю я её на пол пути.
— Ну уже согласна — ем, что теперь-то не так?
— Делай, как я.
Беру в руку ложку. Мура пытается сделать то же самое, но тут я вижу, что она совершенно беспомощно елозит рукой по столу. Я даже присвистнул от мысли, что раньше-то у неё гибких пальцев просто не было. Ладно. Беру её ложку и подаю. Она, глядя с любопытством, осторожно кладет ладонь на ручку ложки.
— А теперь согни пальцы.
Мура осторожно сгребает ручку ложки в кулачок. Убедившись, что она держит крепко, отпускаю ложку. Она начинает робкую попытку ковыряться в тарелке. Стараюсь показывать ей своим примером, но у неё макароны валится мимо рта. Вот ведь — с виду взрослая, а хуже ребёнка. Понимаю, что пока надо заканчивать урок, забираю у неё ложку и убеждаюсь, что она порядком проголодалась. А вот пару сосисок Мура слопала сама — помогая себе ладонями. И тут же принялась, довольно урча, их вылизывать.
— Мура, не хулиганить!
— Я не хулиганю — я моюсь, — удивляется бывшая кошка.
— Люди языком не моются.
