И отец призадумался. Он долго смотрел на сына, потом прижал его к себе.
— Ну-ну, хватит! — сказал он. — Глупыш ты! Для твоей же пользы говорю, тебя жалея…
Голос его смягчился. Павлик, хорошо знавший характер отца, почувствовал эту перемену.
Все еще продолжая всхлипывать, он твердил:
— Или же я… не понимаю? Или же я… газету не читал?
— Тяжело тебе будет, Павлик! — вздохнул отец, — Трудные будут времена. Отец у тебя председатель колхоза, старшие братья — коммунисты, сам ты — пионер…
— Потому я и не боюсь…
— Нисколько не пожалеют, попадешь — изрубят…
— И пусть рубят! Все равно ничего не скажу!
И отец не выдержал.
— Ну, вытри слезы! Но только смотри — во всем будешь слушаться меня. Понял?
С этого дня Захар Петрович стал разговаривать с сыном по-иному. Не пошучивал, как с ребенком, не поддразнивал. Осторожно и незаметно испытывал его и каждый раз оставался доволен. Значит, и последыш растет не шалопаем. Если благополучно переживет военные годы, будет толк из парня. А если придет враг? Ведь это вполне возможно. Не зря райком ведет такую серьезную подготовку к встрече господ фрицев.
После двухнедельных упорных боев в этом районе наши войска вынуждены были снова отступить. Фронт стал ближе. Хорошо, что Сосновка была в стороне от стратегических дорог и не попала под огонь. Но все же гитлеровские самолеты не оставили деревню без внимания — пролетая мимо, они сбросили несколько бомб на колхозное поле. Во многих домах были выбиты стекла, у некоторых разворотило крыши, убило несколько коров.
Фронт покатился дальше, а в деревне установилась тревожная тишина. Связи с районным центром оборвались, но и немцы не показывались. Люди с вечера запирались и, когда темнело, перестали выходить на улицу.
Будучи председателем колхоза, Захар Петрович по-прежнему считался в деревне главным. Все беспрекословно выполняли его распоряжения, ибо каждый понимал, что наступают дни, полные зловещих тревог и опасностей. Оставшиеся в селе мальчики не всегда считались с тревожными настроениями. Они с увлечением добывали порох и взрывчатку, мастерили из гильз пистолеты и гранаты, которые взрывались не хуже настоящих. Откуда доставали они патроны — никто не знал. Ходили слухи, что в семи-восьми километрах от Сосновки, у реки Лесной, можно собрать сколько угодно не только гильз, но и нестреляных патронов. Сколько хочешь бери, валяются целыми кучами.
Слухи об этом дошли и до Павлика. Но Павлик теперь считал себя серьезным человеком. Увлекаться такими пустяками? Он же не маленький! Если отец оставил его при себе, то, конечно, не для забавы.
