Для чего был сделан потайной амбар? Кто и когда это сделал, об этом Павлик ничего не знал.
Вот он стоит в подполье. Темным-темно. В углах странные шорохи. Перед глазами начинают мелькать беловато-красные тени. Страшно! Сердце бьется так, словно хочет выскочить. Дрожат ноги. Хочется скорей подняться наверх. Но нет, нельзя! Надо пройти в соседнее помещение и через подвал выйти в огород…
Павлик нащупывает таинственные бревна. Вот они. Но почему они не поддаются нажиму плеча? Может быть, он перепутал? Сколько он ни толкался в темноте, бревна не поддались.
«Все равно своего добьюсь, — думает Павлик. — Не отсюда, так с огорода пройду в подвал».
Но когда он вылез из подполья и вышел во двор, поставленная задача показалась пустяковой и неинтересной. Подумаешь, он не боится темноты! А что тут страшного?..
И Павлик, уже забыв про подвал, решает ночью один пойти в лес… От страха звенит в ушах, но он сворачивает с дороги и исчезает в лесной тьме. Потом выходит на опушку и спускается к ночной реке. Идет мимо развалин мельницы, мимо кладбища и потихоньку возвращается домой. Никто не знает об этом его путешествии: спит Павлик на сеновале.
В одно из таких ночных путешествий он впутался в неприятную историю.
В ту ночь он ушел в густой лес, в дальнем конце которого начинались болота.
По опушке, когда он подошел к ней, пробежал какой-то зверь, даже зашуршали травы. Но Павлик не испугался. Чего бояться? Ведь зверь-то — заяц или лиса — сам убежал, испугавшись Павлика. Не пугали его и крики ночной совы, похожие на детский плач.
Он знал, что если кто-то и хватает его за одежду, то это не черт и не медведь, а обыкновенный сучок. А вот в одном месте зажглось множество огненных точек. Это не волчьи глаза, а светляки. Чтобы хорошенько рассмотреть их днем, Павлик взял несколько штук в карман и зашагал дальше.
Но когда почувствовал, что ноги наступили на что-то зыбкое, в испуге остановился. «Болото, — подумал он. — Хорошо, если обыкновенное болото. А вдруг трясина? Вдруг начнет засасывать?»
И тут где-то совсем близко послышалось лошадиное фырканье. Павлик навострил уши.
Шорох. Треск сучьев… Нет, это не заяц и не лиса… Скрипит телега. Кто-то выругался… В такую темень кто бы мог заехать сюда? Ведь тут и дороги нет. Люди опасаются ходить в эти места не только ночью, но и днем. Но, к удивлению своему, Павлик тут же услышал знакомый голос дяди Прохора, конюха из колхоза. Еще более странным было то, что Прохор назвал имя отца Павлика:
