В день начала учебного года с утра до вечера по улицам между двумя школами тянулись телеги, нагруженные партами и черными классными досками. Дети несли в руках глобусы, свернутые на палках карты, приборы и колбы, гипсовые фигуры, чучела птиц и зверей.
А перед зданием третьей школы остановилась первая грузовая машина, накрытая сверху брезентом. Не дожидаясь, когда освободятся все комнаты, школу начали заполнять одетые в комбинезоны монтеры, плотники и слесари.
Поздняя осень.
Дует северо-западный сырой, холодный ветер. Лицо колет, будто иголками, мелкий дождь. Капли дождя частенько сменяются мелкой ледяной крупой.
На одном из вокзалов Москвы в тупике идет погрузка заводского оборудования. Рабочие высокой квалификации, знаменитые мастера, технологи, начальники цехов, инженеры, конструкторы, экономисты — все сейчас превратились в грузчиков. Одни поднимают в вагоны тяжелые станки, другие разгружают непрерывно подъезжающие машины. Нет никого, кто похаживал бы засунув руки в карманы, только наблюдая или командуя.
Недалеко от места погрузки, за покрытыми брезентом штабелями ящиков, остановился «газик» с открытым кузовом. Человек, сидевший на переднем сиденье, отвернул воротник черной дубленой шубы, спрыгнул на землю и заспешил к вагонам.
Он подошел к группе рабочих, устанавливавшей поднятый на платформу станок. Завидев его, от группы отделился человек с выразительными голубыми глазами. Остальные продолжали работу.
— Через три часа будет паровоз, — сказал приехавший в черной шубе.
Человек с голубыми глазами тревожно переспросил:
— Через три?
— Да, товарищ Карпов, через три часа в путь…
Карпов рукавом своей когда-то зеленой, а теперь пегой от пыли и масла стеганки вытер пот со лба.
— Успеем ли, Аркадий Андреевич?
— Надо успеть, товарищ Карпов.
— Мне нужно съездить домой, привезти семью.
— Я могу подвезти вас до дома.
Карпов огляделся вокруг, посмотрел на людей, работавших у вагонов и грузовых машин.
— Нет, — сказал он решительно, — не удастся съездить, Аркадий Андреевич. Жену мою пусть кто-нибудь прихватит, вещи она приготовила. А мы тут возьмемся дружнее. Кажется, и небо проясняется…
Действительно, к этому времени дождь приостановился, на хмуром небе появились просветы.
Но тут завыла сирена, и спокойный голос объявил по радио:
— Граждане, воздушная тревога!..
Работавшие возле вагонов замерли и вопросительно посмотрели на Карпова, а тот, в свою очередь, на Аркадия Андреевича.
Аркадий Андреевич нетерпеливо, как от боли, скривил лицо и стиснул зубы, Но тут же стал сурово-спо койным и решительно взмахнул рукой: «Продолжайте!» Сам же, словно ничего не случилось, пошел к машине. Замораживая сердце, воет сирена. Из репродуктора диктор спокойным, даже как бы торжественным голосом предупреждает:
