Ах, милый, как похорошели
У Ольги плечи, что за грудь!
Что за душа!..
Ленский же романтик, идеалист, - а душа Ольги, оказывается, стоит для него в одном ряду с прочими прелестями!
Ленский зовет Онегина на именины Татьяны и уверяет, что там не будет никакого «сброда», только «своя семья». Легкий, пустой, незначительный разговор, легкий обман: конечно, Ленский понимает, что на именины непременно съедется вся округа, но ему хочется развлечь Онегина, сделать приятное Лариным - он от чистого сердца немножко обманывает друга и не придает этому обману никакого значения. А между тем с этих случайно брошенных слов: «И, никого, уверен я!» - начнется конфликт, который приведет, в конце концов, к гибели Ленского, к трагедии Онегина, к несчастью Татьяны...
Над Ленским нависает беда. И мы чувствуем эту беду, хотя сам он счастлив. Чувствуем потому, что Пушкин подготавливает нас к ней. Он называет Ленского «бедным» - в первый раз. Он сомневается в счастье поэта:
Он был любим... по крайней мере, Так думал он, и был счастлив. Стократ блажен, кто предан вере, Кто, хладный ум угомонив, Покоится в сердечной неге, Как пьяный путник на ночлеге, Или, нежней, как мотылек, В весенний впившийся цветок...
(Разрядка моя. - Н. Д.)
Пушкин сравнивает Ленского сначала с пьяным, а затем... с мотыльком! Эти странные, на первый взгляд, сравнения заставляют читателя задуматься. «Стократ блажен, кто предан вере», - с этим хочется согласиться, особенно после того, как мы поняли, что причина несча- стливости Онегина - именно его неверие в счастье. А все- таки почему же Ленский похож на «пьяного путника» - не потому ли, что жизнь предстает перед ним в тумане, что его вера, как и безверие Онегина, основана, в сущности, на непонимании жизни и людей?
Задумавшись над отношением Пушкина к будущему Ленского, читатель непременно ощутит беспокойство за эту судьбу - так Пушкин заранее подготавливает будущую трагическую, но неизбежную развязку.
Конец четвертой главы возвращает нас к Онегину:
Но жалок тот, кто все предвидит, Чья не кружится голова, Кто все движенья, все слова В их переводе ненавидит, Чье сердце опыт остудил И забываться запретил!
И наивная вера Ленского, и холодная «опытность» Онегина влекут за собой несчастье.
Пушкин умеет, как и Онегин, «все предвидеть», но его правда состоит в том, чтобы, зная жизнь и людей, все-таки не давать своему сердцу остыть, все-таки радоваться, и любить, и «забываться»...
