Короче становился день, Лесов таинственная сень С печальным шумом обнажалась, Ложился на поля туман, Гусей крикливых караван Тянулся к югу...
Печальный шум падающих листьев и крик гусей - это именно конец октября, начало ноября. С такой же предельной точностью рисует Пушкин и наступление зимы:
Встает заря во мгле холодной; На нивах шум работ умолк...
Уже наступили темные зимние вечера, и уже «в избушке, распевая, дева прядет, и, зимних друг ночей, трещит лучинка перед ней».
Пришла зима. «Мелькает, вьется первый снег». И сразу вас покидает то легкое чувство зависти, которое мы все-таки испытывали к Онегину летом.
В глуши что делать в эту пору? Гулять? Деревня той порой Невольно докучает взору Однообразной наготой. Скакать верхом в степи суровой? Но конь, притуплённой подковой Неверный зацепляя лед, Того и жди, что упадет. Сиди под кровлею пустынной, Читай: вот Прадт, вот W. Scott, Не хочешь? - поверяй расход, Сердись иль пей, и вечер длинный Кой-как пройдет, а завтра то ж, И славно зиму проведешь.
Не позавидуешь зимней жизни Онегина:
Один, в расчеты погруженный, Тупым кием вооруженный, Он на бильярде в два шара Играет с самого утра.
Одна радость - ждать, когда кто-нибудь приедет, хоть кто-нибудь... Выбирать друзей, даже собеседников, Онегин не может: рядом с ним только один не отвратительный ему человек - Ленский. Вот он и ждет Ленского к обеду - больше некого ждать.
В четвертой главе, как мы уже видели, Пушкин почти не уходит со страниц романа: он начинает главу своими мыслями о «важной забаве... старых обезьян хваленых дедовских времян», он сам, от своего имени, подводит итог петербургской жизни Онегина, присутствует при его объяснении с Татьяной, с гневом рассказывает о светской дружбе, любви; он сочувствует горю Татьяны, смеется над альбомами сельских барышень, спорит с Кюхельбекером, страдает от вынужденного одиночества в Михайловском, а теперь рассказывает читателю о своих любимых винах, о том, как в молодости пил крепкое шампанское Аи, теперь же предпочитает более легкое красное вино Бордо...
Онегин и Ленский беседуют после обеда возле теплого камина, за бутылкой вина:
«Ну, что соседки? Что Татьяна?
Что Ольга резвая твоя?»
- Налей еще мне полстакана...
Довольно, милый... Вся семья
Здорова; кланяться велели...
Разговор неспешный, ленивый, не увлекающий собеседников, - в сущности, говорить им не о чем: все уже много раз обсуждено, теперь осталось перебрасываться неторопливыми словами, и важнее попросить еще вина, чем ответить на вопрос, заданный скорее из вежливости, чем из настоящего интереса... А любовь Ленского, эту возвышенную любовь Пушкин убивает одной фразой:
