— А мне вот ни к чему, — искренне признался Саша и снова заговорил о Доре: — Подчеркивает ошибки в ученических тетрадках и вдруг — хоп! Рука ее уже на книге:
«Обождите, я немножко запишу».
Записывает, а руки не убирает. И я в этот момент не могу насмотреться на ее руку: складная да мягкая — дрожь пробирает, не прижаться бы щекой. Но робел и сдерживался. То, что Дора называла комментариями, я прочитал ей в тот же вечер. Через них заинтересовался и самой книгой.
«Я возьму ее домой?» — спросил у Доры.
«Возьмите, возьмите! — обрадовалась она. — Я сама хотела предложить вам. Прочитаете и мне перескажете. Хотя вкратце».
Я несколько вечеров провел у Доры. В нашу избу-читальню она не ходила, я тоже потерял туда дорогу. Мы даже после политучебы час-другой проводили вместе. Я уже прочитал ей комментарии по творчеству Ибсена, Стендаля, Драйзера и Сенкевича, а сам после «Саги о Форсайтах» взял домой роман Диккенса «Давид Копперфильд». В селе да и во всех бригадах поговаривали про нас, что мы «закрутили». Тетка Феня даже приходила к моей матери с предупреждением: «Бабы пристают ко мне на ферме: «Неужто она за него пойдет? Учительница за тракториста? Да в такую-то хибару!..» А я им: чем он ей не жених? Поищите-ка такого парня. Его хоть сейчас в райком. Дом да мебель — все наживное, потом приобретется. А пока будут жить у меня. Так что ты, Анна, не принимай к сердцу никаких подкидных слов». Мать отговаривалась: «Была неволя расстраиваться. Я тоже наслушалась всякой хулы про себя и про Гаврилу, как выходила за него: «Схлестнулись без венца коммунист с Косоручкой». А после войны: «Ах, ах! Экий человек был Гаврила: картошиной не поживился от колхоза за все одиннадцать лет руководства!»
В деревне что хоть чуть на виду — о том и толки. Я еще намека не подал Доре о своих чувствах, а уж слухи на полной скорости опережали меня. За три дня до выборов Дора сказала мне:
«Завтра съезжу домой кое за чем. Могла бы съездить и в субботу, да, пожалуй, не вернешься обратно, народу будет много — не попадешь и в автобус. А в воскресенье мне с утра надо быть на избирательном участке, выдавать бюллетени. Так что завтра надежнее. Но меня беспокоит одно: накануне выборов мне надо еще раз встретиться с избирателями. А престарелых предупредить, что к ним приедут с урной на дом».
Она явно намекнула, чтобы я выручил ее. А мог ли я отказаться, когда целиком принадлежал ей и сердцем и помыслами?
Мне даже в удовольствие было услужить ей чем-нибудь. Я обещал сходить в Ивакино к избирателям.
