— Не хочется вспоминать, — говорю я, вздыхая.
— А ты не вспоминай. — Виктор кладет свою широкую, как лопата, ладонь на мое плечо. — То уже позади. Чего не бывает в жизни... — Он умолкает на минуту, словно подбирая более точные, более веские, более убедительные слова, и продолжает: — Вот как с этими сваями: дошли до какой-то точки — дальше некуда. А думаешь, это предел? Дудки! Найдут способ и будут эти же самые сваи, как гвозди, с одного маху забивать.
Произошло два события.
Первое. Приехали геологи-изыскатели, ходили с начальником по участку, осматривали котлован, спорили о чем-то, размахивая руками. До меня доносились несвязные обрывки фраз:
— ...подмывка... грунт...
— ...шестнадцать атмосфер...
— ...расчеты... точность...
В полдень изыскатели начали бурить скважину.
Я с нетерпением ждал результатов. Почти каждые полчаса я бегал в конторку. Сильва сидела за своим некрашеным столом, заваленным бумагами. Наманикюренные пальцы ее были в чернильных пятнах. В открытое окно доносился гул стройки и мягкий шелест деревьев. Погода наконец установилась ровная и ясная. Неясно было одно: почему не поддавались сваи?
— Ну, как? — спрашивал я у Сильвы.
— Сто пять... — отвечала она, улыбаясь, и брови ее взлетали вверх.
— Что «сто пять»?
— А что «ну, как»?
— Какие результаты у геологов?
— Не по адресу обращаешься. — И Сильва так глянула на меня, что мне стало жарко. — Ты, Геночка, спросил бы у меня, какая сегодня погода, — это я тебе скажу. Геночка, а ты хорошеть стал... Правда, Люся?
— Это я и сам знаю, — буркнул невпопад я и, мысленно обозвав Сильву «ведьмой», хлопнул дверью.
Я спустился к реке, прислушался. Какая-то необычная тишина царила на стройке. Задрав тонкий хобот, неподвижно стоял экскаватор. Он был похож на большого африканского слона и немножко на жирафа. Запах дыма (на левобережье монтажники развели зачем-то костер) щекотал в носу. Душно было.
Я разделся и, оставшись в одних трусах, несколько раз прыгнул, точно пробуя прочность земли. Потом взмахнул руками и бултыхнулся в теплую, тягучую воду. Вода пахла свежими огурцами, слегка бензином и просто водой. Погрузившись в нее, я открыл глаза и ничего не увидел, кроме зеленоватой колышущейся массы. Вынырнув, я отфыркался и саженками поплыл на середину. С того берега кричали монтажники:
— Ге-ге-е-эй! Плыви сюда!
— Где ему! — подзадорил кто-то. — Слабо!
Я легко скользил в воде, чувствуя силу в каждом мускуле. Было такое ощущение, словно я состоял не из плоти, а из чистого воздуха и света. И еще: что я все могу. Когда я коснулся берега, монтажники хором крикнули: «Молодец!» — а я помахал рукой и уплыл обратно.
