Погода завтра изменится | страница 18

— Уже погубила, — сказал Виктор.

— Спи, тебя это не касается.

Жора закурил и сел на мою кровать.

— Слушай, хлопец, ты передай ей вот что... — Он замолчал, видно, раздумав откровенничать. А через минуту зло сказал: — Красивая, стерва! Ох, и красивая...

И, уткнувшись лицом в подушку, заплакал.

Мы молчали. Трудно в этом вопросе помочь человеку.

Наверное, я видел десятый сон, когда раздались чьи-то голоса и стук в дверь. Я еще спал и не мог сообразить, что это. Но голоса уже прошли через меня, пронзили меня, и оттого я, прежде чем проснуться, вскочил с койки и, как рыба, выброшенная из воды, таращил глаза, тяжело дыша.

— Ночной воскресник... Тоже выдумали!

Это говорил Жора. Виктор сидел на табуретке и натягивал двумя руками сапог. А я стоял босиком, в трусах и майке, худой, как шкет, и ничего пока не соображал.

— Генка пусть спит. Он же не комсомолец...

Я вдруг увидел Сильву. Она стояла на пороге и с усмешкой смотрела на меня. Я покраснел так, что лицо мое стало горячим, и готов был в эту минуту провалиться сквозь пол.

— Ты спи, — повторила Сильва, — это тебя не касается. Собираться у конторки.

Последнее относилось не ко мне. Сильва повернулась и вышла. Я схватил со спинки кровати брюки, рубашку и торопливо стал одеваться. Подумаешь, комсомольцы. Подняли шум, а теперь спи.

— Готов? — спросил Виктор, стоя у двери.

Он понял меня без слов. Я был готов, и мы втроем — Виктор, Жора и я — выскочили в сырую темь. Под ногами чавкнула грязь. Дождя не было, но воздух был пропитан сыростью. В проемах между тяжелыми облаками слабенько тлели звезды. Мы были похожи на лунатиков, на полуночные привидения и еще черт знает на кого. Жора заложил в рот два пальца и пронзительно свистнул. Испуганно шарахнулась с дерева какая-то птица.

— Перестань дурачиться, — сказал Виктор. — Надо ребят разбудить.

Мы, как разбойники, ворвались в общежитие, где жили монтажники, плотники, трактористы, — одним словом, мостовики. И Виктор спокойно, деловито как-то даже сказал:

— Подъем, ребята. На разгрузку! Надо машины разгрузить.

Кто-то спросонья проворчал:

— Не нашли другого времени. Не прокисли бы ваши машины до утра!

— Аврал комсомольский, — все так же спокойно сказал Виктор, но в голосе его прозвучала насмешка. — Несоюзная молодежь может на другой бок поворачиваться.

— Хлопцы, а мне сегодня двадцать восемь стукнуло, — сказал кто-то в углу. — Я же сегодня из комсомольского возраста вышел.

— А что, Сигуладзе прав. Не имеют права его заставлять. Сигуладзе вышел из возраста...