Письмо из 1920 года | страница 7
Сразу перейду к делу. Босния — удивительная страна, интересная, совсем необычная страна и по своей природе, и по людям, её населяющим. И как под землёй в Боснии лежат полезные ископаемые, так и боснийский человек скрывает в себе несомненные моральные достоинства, которые у его соотечественников из других южнославянских стран встречаются реже. Но видишь ли, есть нечто, что люди из Боснии, по крайней мере люди твоего типа, должны бы увидеть и не забывать никогда: Босния — страна ненависти и страха. Но оставим в стороне страх, который только спутник ненависти, естественный её отголосок, и будем говорить о ненависти. Да, о ненависти. И ты инстинктивно вздрагиваешь и возмущаешься, когда слышишь это слово (я видел это той ночью на станции), как и никто из вас не желает услышать, увидеть и понять это. А дело как раз в том, что это нужно обнаружить, констатировать, проанализировать. И несчастье в том, что никто не хочет и не умеет это сделать. Так как фатальная особенность этой ненависти и состоит в том, что боснийский человек не сознаёт ненависти, которая живёт в нём, которая избегает его самоанализа, и — ненавидит всякого, кто пытается проделать этот анализ. Но, впрочем, факт заключается в том, что в Боснии и Герцеговине имеется больше таких людей, которые готовы в припадке бессознательной ненависти, под различными поводами и предлогами, убивать или быть убитыми, чем в других, по количеству жителей и территории много больших славянских и неславянских странах.
Я понимаю, что у ненависти, как и у гнева, есть своя функция в развитии общества, так как ненависть даёт силу, а гнев вызывает движение вперёд. Существуют такие замшелые и глубоко укоренившиеся несправедливости и пороки, которые можно выкорчевать и смыть только потоками ненависти и гнева. А когда эти потоки слабеют и исчезают, остаётся место для свободы, для созидания лучшей жизни. Современники видят только ненависть и гнев, так как страдают от них, но потомки будут видеть только плоды силы и движения. Я хорошо понимаю это. Но то, что я видел в Боснии, — это нечто другое. Это ненависть, но не в качестве отдельного момента в процессе общественного развития и неизбежной фазы единого исторического процесса, а ненависть, выступающая как самостоятельная сила, сама в себе находящая своё предназначение. Ненависть, которая натравливает человека против человека и затем одинаково бросает в беду и несчастье или загоняет под землю обоих противников; ненависть, которая, как рак в организме, съедает всё вокруг себя, чтобы наконец пропасть и самой, так как такая ненависть, как огонь, не имеет ни постоянной формы, ни собственной жизни; она — просто оружие инстинкта уничтожения или самоуничтожения, только в таком виде и существует, и только до тех пор, пока не осуществит свою задачу полного уничтожения.