– А вы укажите это в своей петиции сенату, – ехидно возразил Феликс.
– Матросов нет, – твердил свое председатель..
– Есть, есть, – ответил Феликс. – Мои люди об этом уже позаботились.
Члены совета так и не знали, что им предпринять. Они молча уставились на Феликса.
– Вы исполняете свой долг перед государством, – напыщенно заявил он, повторяя одну из фраз, которую сочинил вместе с Бренном. – Вы должны этому радоваться. А если вы не рады, я доложу сенату, что вы – шайка, сочувствующая мятежникам, и что на вас надо наложить основательную денежную пеню.
– Этот корабль – мой, – сказал, поднимаясь с места, один из членов совета. – Я не хочу, чтобы его забирали…
– Ты не хочешь? – многозначительно протянул Феликс. – Ладно. Попробуй нам помешать.
Он взглянул на председателя:
– А разве тебе не нужно, чтобы я подписал документ?
– Да, да, – сказал председатель, стараясь хоть что-нибудь извлечь из этой неприятной истории. Он сделал знак своему помощнику, писцу, который ушел в боковое помещение и стал спешно составлять документ.
– Ну, вот и хорошо, – произнес Феликс, снова заулыбавшись. – Я так и знал, что вы образумитесь, если вам дать время подумать… Я ведь никогда не сержусь, если только люди не начинают дурить. Город у вас славный. Как-нибудь я еще приеду и получше с ним ознакомлюсь. Тогда мы с вами выпьем. Не забудьте моего имени – Марк Юлий Фронтин.
– Ты не в родстве с Фронтином, который управлял Сардинией? – спросил один из присутствующих.
– Я знал его много лет, – ответил Феликс. – По правде сказать, это же мой брат. Хороший парень. Вроде меня.
– Но ведь он уже умер.
– Что поделаешь? – сказал Феликс, подмигнув единственным глазом. – Все мы когда-нибудь помрем. Он умер у меня на руках.
Теперь Бренн стал опасаться, чтобы насмешки Феликса над членами совета не выдали его.
– Я слышал, что он умер от какой-то внутренней болезни, – сказал собеседник Феликса с некоторым сомнением в голосе.
– Правильно, – подхватил Феликс, который не мог отказать себе в удовольствии подурачить спесивых «отцов города».
– У него был коклюш, осложненный расстройством желудка. Он всегда ужасно много ел, и врачи сказали, что доконала его спаржа.
Члены совета удивленно глядели на него, чувствуя в его речах явную странность, но не отдавая себе отчета, в чем тут дело. Для них было ясно, что он из простонародья: ни один римлянин хорошего происхождения не стал бы разговаривать так, как он. С другой стороны, думали они, он мог быть и из хорошей семьи, но опустился, спутался с чернью и привык к грубому обращению. Несомненно, за последний год сенату и консулам пришлось назначить на командные посты много таких людей, которые в обычное время до них не допускались.
