Профессор Жупанский | страница 3
— Трудной оказалась для меня сегодняшняя лекция. — Доцент достал платочек, начал вытирать с лица мелкий пот. — Но каждый раз, когда мне приходится туговато, я всегда вспоминаю ваш совет, Станислав Владимирович, — немножко пройтись, помолчать.
«Бойтесь данайцев, дары приносящих...» Напрашивается в приятели. Хорош гусь! А что у него за душой?
Профессор натужно улыбнулся:
— Очень рад, Николай Иванович... — Окинул взглядом студентов и, едва скрывая иронию, неторопливо продолжал: — У вас такой успех в... — Перевел дыхание и только после этого закончил фразу: — В таком прекрасном обществе.
Ответ отца возмутил Галинку. Но сам Николай Иванович, пожалуй, иронию принял за искренность и увлеченно начал рассказывать о только что прочитанной лекции...
Станислав Владимирович, склонив голову набок, внимательно слушал или же делал вид, что слушает, — сказать трудно. Затем протер лоскутом замши большие роговые очки, поднес их к глазам. Смотрел сквозь стеклышки на дочь, будто спрашивал: неужели и в самом деле лекция была такой блестящей?
— Надо признать, Станислав Владимирович, — шмелем гудел низкий голос доцента, — что студенты ныне не такие, какими, скажем, были я и мои сверстники. Возмужали, закалились в такой войне, да и повидали мир — увидели заграницу своими глазами... Так что общество, как вы верно отметили, в самом деле прекрасное. Думающие ребята!
— И кто же вас так восхитил? Кто произвел неотразимое впечатление, коллега?
Профессор вытянулся, расправил плечи. Лицо его оживилось.
— Да тот же Пилипчук, — сразу нашелся доцент. — Он штурмовал Берлин!
Брови Жупанского поднялись над очками.
— Пилипчук?
— Да, Станислав Владимирович!.. Из-за его вопросов мне пришлось внести некоторые коррективы в одну из лекций. Теперь я думаю кое-что основательно переделать в своей статье об эпохе Хмельницкого.
Профессор прищурился, насмешливо посмотрел на Пилипчука, того самого студента в военной форме.
— И за это они вам так аплодировали? Или эти аплодисменты отчасти можно отнести и по адресу вашего помощника?
Студенты притихли. Было слышно, как жалобно жужжит муха, ударяясь в оконное стекло, и шелестят за окнами сухие листья каштанов.
У Пилипчука щеки залились румянцем, но взгляд Жупанского он выдержал, не опустив головы. И тогда профессор решил проучить выскочку по-настоящему.
— Возможно, кое-кто, — его голос сорвался на фальцет, — считает, что штурмовать науку, в частности, историческую, при некотором боевом опыте легко и просто, так смею вас заверить в обратном... Самоуверенность в этом случае может привести к горьким разочарованиям, а то и к полному провалу, — и, сделав заметную паузу, закончил с улыбкой: — К полному провалу на экзаменах.