Эти мальчишки и девчонки никуда не едут. Они презрительно косятся на пьяных и опасливо — на сотрудников правоохранительных органов. Это «тусовка». Большой Питерский Сход. Каждую субботу здесь собираются странные и «стрёмные» личности с разноцветными волосами, серёжками в самых неподходящих местах и прочей неформальной атрибутикой. Они приезжают поговорить, поделиться новостями и кассетами с фильмами или «мультами». Их влечёт сюда потому, что больше их нигде не поймут. Жизнь для многих из них только здесь и в компаниях себе подобных. Остальное время — только ожидание очередной встречи. Тут мало пьют, наркотики неприемлемы, а о таком слове как «нетерпимость» просто не знают.
На ступеньках, уходящих в «малый зал», за спиной памятника, сидел тощий мальчишка. Скорее даже, юнец. Судя по внешности, он не так давно вошёл в тот возраст, что лежит между беззаботным детством и бесшабашной юностью. Четырнадцать, может быть, пятнадцать лет. Раньше таких называли «отрок». Истёртая до блестящих пятен, замшевая «недокосуха» была велика ему почти на два размера, но судя по всему, это не причиняло ему неудобства. Чёрные джинсы, чёрная футболка, тяжёлые чёрные ботинки. Странные, почти «цивильные» на фоне «говнодавов» и «камелотов» окружающих. Тонкие пальцы до хруста вцепились в ступеньку, голова опустилась, тёмные, средней длины волосы закрыли глаза.
— Тальк, тебе нехорошо?
Он поднял взгляд и усилием воли заставил себя не скривиться.
«Боги, Сова, как ты не вовремя».
— Всё в порядке, Сов. Просто накатило.
— У меня вчера пропало колечко, блин, — без перехода заявила светловолосая девушка, присаживаясь рядом, — а нашлось сегодня утром. Причём, там, где его не могло быть по определению. Я в этот шкафчик месяц не заглядывала, чтоб ты понимал. Надевать так и не решилась, с ним кто-то поработал, соображаешь? Как трясина, честное слово. Глянь-ка.
Она вытащила из кармана маленький кожаный мешочек. Повозилась с завязками, и в подставленную ладонь скользнул узкий золотой ободок.
— О-о-о, подруга, это только через пламя проносить, — юноша прикрыл глаза. — Мерзость редкостная. Даже не знаю…
Внезапно, он глухо застонал, резко запрокинув голову. Из-под зажмуренных век брызнули слёзы.
— Тальк?!
— Тише, здесь люди. — Он зашипел сквозь зубы. — Значит, и до тебя добралось. Так, драгоценная моя, во-первых, ты проносишь его через огонь и воду. Во-вторых, оставляешь на месяц в темноте. Потом прислушаешься и поймёшь — стоит ли вообще брать в руки. Надеюсь, за это время всё закончится. Третье: ты забываешь обо мне. Немедленно. Телефон, адрес, имя и внешность. Всё. Зря я сюда припёрся…
