- Придется тренироваться, Дэн. Иначе нечем будет кормить акул. Подними шпагу и за дело. Никому не давай увидеть свою слабость. И, прежде всего самому себе. Минуты слабости бывают у всех.
- И у вас, капитан? - Дэн был удивлен. Капитан пиратов и слабость? Это чушь собачья.
Свен покачал головой и криво усмехнулся:
- Еще какие! Я самый слабый и трусливый в этих водах, - лицо капитана изображало раскаяние. Печальная истина.
- Врешь, - надулся Даня. А потом рассмеялся. - Вы самый храбрый на всех морях, потому так и говорите. Угадал?
- Не знаю, - капитан хитро подмигнул, - Ты только никому не говори. Парни смеяться будут.
В глазах Даньки заиграл веселый смех. Он поднял шпагу, принял стойку:
- Защищайтесь, капитан! - Он, Данька, не раз бился с самим Великим Злом, будучи скромным героем Лесли. Выступить против веселого капитана - дело пустяковое. И они сходились в поединке раз за разом. Шпага выскальзывала из рук Даньки, он поднимал ее и вновь бросался в бой. Счастливый момент - юнге удалось не выронить шпагу.
А ты моряк, моряк Данька,
Матросы слез не льют
Ты против волн встань-ка
,
И ветры славу пропоют
.
- Можешь отдохнуть, Дэн, - сказал капитан. - Я сменю старпома у штурвала.
Свен вышел из каюты. Данька почувствовал слабость во всем теле. Пот заливал глаза. Он почти дополз до сундука. Присел. В азарте тренировки он не почувствовал усталости. Сражаться с таким учителем одно удовольствие. Мозг требовал: еще. Но тело предало его.
- Родненький, вот ты где, - шептал он этому огромному чудовищу, теперь самому близкому в мире. В руках и ногах появилась предательская дрожь.
- Никому не показывай слабость, даже себе. И ты, милый сундучишко, не увидишь меня слабым.
Даня, Даня. Обещать просто, а выполнить... Минуты слабости бывают у всех. Может, и капитан Свен плачет под покровом ночной темноты.
Сколько слез под
покровом
полночи
Проливают людские сердца.
Их скрывает у
х
мылка горечи
На
печальных
устах храбреца
.
Юнге хотелось пить. В горле пересохло. Он обвел взглядом каюту, но не нашел ничего, что хоть издали походило на источник прохладной воды. Только кувшин возле тазика для умывания. Доплелся до него. Припал губами к его краю. Пил, пил и снова пил. Обессиленными руками вернул кувшин на тумбу. Добрел до сундука, упал на его крышку, закрыл глаза. Тревожная дрема сковала тело. Данька видел перед собой фигуру. Темную, безликую.
- Ноги. Ноги, юнга. Это не ходули, - слышался голос капитана. - Не зажимай шпагу. Держи свободнее.
