Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 6. Рассказы, очерки, сказки | страница 34
«Бездельник, болван, свинья! — с горечью думает он. — Во что он мне сад превратил».
— Спасибо, — сухо благодарит он ближнего.
Затем — воплощенный укор! — берет шланг и начинает поливать заброшенные куртины.
«Ну не идиот ли? — думает он. — Доверь что-нибудь подобному субъекту! Больше никогда в жизни не буду таким дураком и простофилей, чтобы уезжать на лето».
Что там полевые цветы! Фанатик садоводства уж как-нибудь выроет их из земли, чтоб внедрить в свой сад. Вот с другими объектами природы — беда.
«Черт возьми! — думает садовод, поглядывая на Маттерхорн или Герлаховку. — Как бы хорошо эту гору да ко мне в сад. И вот этот уголок девственного леса с лесными великанами, и эту просеку, и этот горный ручей или, лучше, вон то озеро. Этот мягкий луг тоже неплохо выглядел бы в моем саду. И еще бы кусочек морского берега! И те развалины готического монастыря недурно бы ко мне перенести. И еще бы вон ту тысячелетнюю липу. А этот античный фонтанчик как пришелся бы ко двору! Потом хорошо бы стадо оленей, или какую-нибудь там серну, или хоть вот такую аллею вековых тополей, и вон ту скалу, и ту реку, и ту дубовую рощу, или этот голубовато-белый водопад, или хоть вон ту тихую зеленую долину…»
Если бы можно было заключать договора с дьяволом, чтобы тот исполнял все желания садовода, последний продал бы ему свою душу. Только дьяволу, бедняге, дорого бы это обошлось.
«Негодяй, — сказал бы он в конце концов, — чем мне так с тобой мучиться, отправляйся-ка лучше на небо… Только там тебе и место…»
И, злобно махая хвостом, сбивая головки ромашек, ушел бы восвояси, покинув садовода с его бесконечными, непомерными требованиями.
Прошу иметь в виду, что я говорю о подлинных любителях садоводства, а не о каких-нибудь плодоводах и огородниках. Пускай плодовод восторгается своими яблочками да грушками, пускай огородник радуется сверхъестественным размерам своих кольраби, тыкв и сельдереев: настоящий садовод всем существом своим чувствует, что август, как ни говори, — время поворотное. Что ни цветет, то вот-вот станет отцветать. Будет еще период осенних астр и хризантем, а затем прости-прощай! Нет, нет, еще ты, свежий флокс, цветок, излюбленный священниками, ты, золотой крестовник и золотарник, золотая рудбекия, золотой гарпалиум, золотой солнцецвет: мы с вами еще не сдаемся — какое там! Весна — круглый год, вся жизнь — молодость. Всегда чему-нибудь да время цвести. Только так говорится: «Осень!» А мы в это время цветем на иной лад, растем под землей, зачинаем новые побеги. И все время есть дело. Только те, кто сидит сложа руки, говорят, будто повернуло на плохое. Но все, что цветет и плодоносит, даже в ноябре знать ничего не хочет об осени: для него есть только красное лето; осень — не время упадка: это пора распускания почек. Осенняя астра, милый человек! Год такой длинный, что конца ему нету.
