Наутро улица Власова была оцеплена, на перекрестках стояли фанерные щиты: «Проход воспрещен», «Ремонт дороги и канализации».
Жители, прочитав объявление, поворачивали назад, с трудом скрывая злорадные ухмылки.
— Это для дураков ремонт, — говорили потихоньку в городе. — Канализация! Хороша канализация, когда на Власовской все стекла повылетели.
Так закончили свое существование «газвагены». Полицай Волобуев перестал заводить пластинку со своим любимым гимном, но он ждал часа, когда вновь сможет истязать беззащитных людей и загонять их дубинкой в душегубку. А через несколько дней дождался своего смертного часа.
Через Диму Корабельникова Никитина договорилась о встрече с Федором на барахолке. Ровно в пол день она с хозяйственной сумкой в руке пришла на место. Народу было много. Да и немудрено: жизнь с каждым днем дорожала, и люди в обмен на продукты несли все, что представляло хоть какую-то ценность. Обменивали на кусок хлеба костюмы и платья, отрезы и зеркала, патефоны и ботинки.
Тут же прохаживался Волобуев. За плечом у него висела русская винтовка-трехлинейка.
Наконец Никитина увидела Федора. Черноволосый, плотный, среднего роста, с ямочкой на подбородке — так описал муж этого человека, когда уходил из города.
Никитина подошла к нему и негромко спросила:
— Курева не желаете, гражданин?
Федор внимательно посмотрел на нее.
«Глаза зеленоватые, нос чуть вздернут, — отметила она. — Все вроде сходится».
— Дорого небось, тетка? — поинтересовался он. — Табак-то хоть хороший?
— Довоенный. Трубочный.
Это был пароль. И Федор назвал отзыв:
— Ладно, давай поглядим. А то всучишь какой-нибудь травы.
Они отошли в сторонку, и Федор сказал:
— Ну, здравствуете, Екатерина Александровна. Рад познакомиться.
Они поспешили выбраться из толпы.
— Здесь, в сумке, — вполголоса говорила Никитина, — офицерский планшет с документами. Не знаю, насколько они важны. Добыли наши ребята. Тут же записаны номера машин и срисованы знаки. О взрыве душегубок вы, наверное, слышали?
Федор кивнул.
— Еще мальчики понемногу достают оружие.
— Сводки Информбюро — их работа?
— И сводки. А еще прокалывают, где могут, покрышки у грузовиков.
— А вот это глупость несусветная, — рассердился Федор. — Вы-то, взрослый человек, должны понимать, что немцам сменить проколотые шины минутное дело. Ребята же из-за такого пустяка рискуют жизнью. Категорически запретите. И все время напоминайте им об осторожности. В детях, знаете, много безрассудной, отчаянной смелости. Иногда совсем ненужной.
