По каким бы маршрутам ни летал после этого, я всегда вспоминал этот великий день, когда я парил между небом и землей среди звуков ангельского пения монахов и монахинь. Теперь я уже вышел на пенсию, и этот день за всю мою жизнь единственный, когда я испытал такое сильное нравственное и духовное удовлетворение. Я не забуду его никогда и рассказываю о нем всем, у кого только хватает терпения слушать. Грешно, что не все дни у нас бывают такими.
Тогда мне хотелось, чтобы это песнопение длилось как можно дольше. Но вот я вернулся мыслями к моему воздушному судну, на котором я вез к святым местам малую частичку тех людей, которые день и ночь молятся о нашем здравии, благополучии и душевном мире и своими советами помогают нам в искушениях и скорбях.
Я был тот же командир корабля, взлетевшего из Опотень в 7.21, но словно стал более умиротворенным, более отважным и уверенным. То богослужение на самолете изменило меня, омолодило, и мысли мои то и дело возвращались к тем святым монахам, что молятся о нас.
Моторы ревели в нормальном ритме, табло показывало, что особых проблем нет, птица прокладывала себе путь через тонкие слои облаков, вырываясь сквозь них в ослепительное сияние солнца, мы летели вперед, и вскоре стал виден порт Хайфа и израильское побережье.
Запрашиваем разрешение на посадку, и в 10.30 шасси наше прикасается к красивой посадочной полосе Лод[96].
По правилам мы, экипаж, должны выходить из самолета после пассажиров, но на этот раз я сказал второму пилоту, что выйду первым. Я нарушил правила, потому что хотел познакомиться с этим старым священником с белыми волосами.
Я встретил его. Благостным голосом он сказал мне, что он отец Клеопа из монастыря Сихастрия.
И с этого мгновения, с 1 октября 1974 года, завязалась крепкая дружба между мной и великим духовником Сихастрии, и продолжалась она до самого отшествия его в вечность.
Ты прошел по жизни, преследуемый ищейками,
Часто уверявшими тебя, что и они «добрые румыны».
Ты скрывался в яме в зеленом лесу,
Надеясь, что сатана не отыщет твой след.
Но был схвачен, и подонок полковник со своими прихвостнями
Бил тебя не переставая, чтобы ты замолчал.
Но ты стойко перенес все,
И они не смогли заградить тебе уста.
И ты учил неустанно множество людей,
Говоря им, что только Бога нужно слушать.
Ты говорил о святых, претерпевших мучения
И принесших себя в жертву за веру.
Ты говорил об Отечестве и доблестных людях,
Ставших бессмертными.
