И получил от него документы, делегацию из министерства внутренних дел, чтобы они привели меня в Бухарест, потому что я ему нужен.
Послал он Санду Тудора — поэта, монаха Даниила Тудора, если ты о нем слышал, — чтобы они нашли меня. Он думал, что так сможет найти меня. Но это было Божие дело. Отец Даниил был поэт, директор газеты «Крединца» [ «Вера»] в Бухаресте, может, вы слышали о нем. Он был крупный писатель и правая рука Патриарха. Умер и он в Аюде[82], в тюрьме, бедняжка. Он создал ту организацию, «Неопалимая Купина», что в Бухаресте. Он был человек очень решительный и умный, и его боялись. И послал его Патриарх:
— Делай что хочешь, отец Даниил, но приведи мне отца Клеопу.
А отец Даниил был у него с делегацией и из Патриархии, и из министерства внутренних дел.
Я находился за 30 километров в горах Стынишоары, в Фунду Трочилор, с одними только медведями и косулями жил там, да с кабанами. Но вот видишь, когда
Бог хочет, чтоб ты выпутался из какого-нибудь дела, то устраивает все. На горе Клэдита был у меня один дед, Некулай Морошану он звался. Упокой, Господи его душу, были они дед и бабка, Некулай и Анна. Жил я и у них несколько месяцев, пока не сладил себе землянку в дебрях гор.
У меня была пара лаптей и казанок. И эта вся моя посуда была в горах, казанок, только и всего. И воду я из него пил, и грел в нем водичку, и для всего он мне служил. Ничего у меня не было там. И пошел я к тому деду взять пару лаптей, казанок и мешочек лесных орехов, оставленный для меня одним батюшкой. Когда я пошел к этому деду — я жил у него месяцев пять, потому что у них был одинокий домик в горах, вдали от сел, и я крепко доверял старикам этим, да упокоит их Бог на Страшном Суде, — и беседовал с ним, и вдруг он говорит мне:
— Господин батюшка, три монаха идут сюда по горе Клэдита.
Я вижу — окно без решеток, прыгнул в окно и спрятался на сеновале. А там проходила тропинка из Клэдиты в Рарэу. Монахи шли в Рарэу наверняка, ибо у этого деда монахи останавливались, когда шли туда и обратно. Ведь они знали его, стоял он у них на пути там, одинокий домик в горах. Я сказал:
— Дед Некулай, не говори ничего.
Что ему говорить, когда хоть режь его на кусочки, он не выдаст ничего! Эх, какие люди были у меня, таких монахов не сыскать вовек! Он знал Емилиана и Петрония — который теперь настоятелем на Святой Горе, — знал их со Слатины, но этого, Даниила, который был говорлив, он не знал. А тот, как только пришел, начал звать:
