Позднее, вернувшись из скитаний, Батюшка сказал мне, что он так и прятался по домам разных людей да в лесу. Переходил с места на место, чтобы его не могли найти.
Что я могу еще сказать? За все годы, сколько я прожил до сих пор, я ни разу не видел такого благодарного человека, как Батюшка. Стоило ему меня завидеть, он, даже если была толпа человек сто-двести, всех оставлял и звал меня:
— Брат Иоанн, иди сюда!
А я не отвечал. Я знал, что есть и другие Иоанны, и тогда Батюшка снова звал:
— Александру, иди сюда!
Мне было стыдно, что столько людей смотрит на меня, и я говорил ему:
— Батюшка, оставьте меня, говорите с людьми.
— Иоанн, люди не прекратят идти!
Еще он спрашивал меня:
— С кем ты пришел?
— Один, Батюшка.
— Какой дорогой ты шел?
— Лесом, Батюшка.
— Иоанн, когда будешь уходить, зайди ко мне.
Он говорил мне:
— Брат, когда я вижу тебя, то не могу забыть, как ты помог мне в моей беде, и вот тебе доказательство — лапти, в которые ты обул меня тогда зимой. Посмотри, они у меня и теперь под кроватью.
Иоанн Александру
Воспоминания старца Клеопы о временах гонений
В 1959 году, когда вышел декрет о выдворении монахов из монастырей, поступило и к нам распоряжение — уходить. И вот пришли ко мне:
— Вы советуете им не уходить? Мы сотрем тебя с лица земли, если ты в 24 часа не уйдешь домой…
— А что я обещал при постриге? Уйти домой? Нет у меня дома, пойми же ты.
Явилась комиссия из Ясс, уполномоченный по культам некий Скутару, пришел отец Порческу с одним викарием:
— Отче, вам нужно уходить.
Отец Иоиль, бывший настоятелем тогда, упокой, Господи, его душу, плакал и стучался в машину:
— Куда же мне идти, Господи, я схимник, я старый человек. Но, — говорит, — уйду в пустыню.
— Нет, домой! Тут так написано.
Я подумал: «Не стану я слушать тебя. Отец Костаке[79] знает еще и леса, ведь он пас овец в этих горах! Жил и в ельнике, и в лесу, и в землянке, и в шалаше, и как только хочешь. Что я тогда обещал, когда принимал постриг? “Претерпишь ли в монастыре или в пустыне до смерти?”. Так написано в обете из службы пострига. “Да, Богу содействующу, святый отче!” Вы не оставляете меня тут? Взял Святые Тайны, рюкзак с книгами, и иди себе!»
Я пошел, куда глаза глядят, по пустыням, по домам христиан, по горам и больше не беспокоил их. И никто здесь не знал, в какую сторону я пошел, один только Всевышний.
Патриарх Иустиниан, бедняга, очень дорожил мной. Ведь он меня послал в Слатину, когда я ушел с тридцатью монахами отсюда. Он основал там «Общину святого Феодора Студита». И я ушел всего лишь с тридцатью и еще троих нашел там, а постриг в монахи около пятидесяти человек, произвел во священников, диаконов и когда уходил оттуда, оставил сто монахов. А ушел я оттуда не по указу, но из-за других неприятностей, из-за проповеди они разозлись на меня. Арестовывали раза три, уводили в Фэлтичены, в Мэлины, мучили меня, держали взаперти в каком-то подвале с тремястами лампочек три дня и три ночи, я ослеп, не видел ничего, когда вышел оттуда. Эх, через что я прошел, что тут еще говорить? Милость Божия распорядилась так, что миновало все.
