— Давайте уморим старца из Сихастрии!
Когда я был уже почти на самом верху и оставалось только упасть оттуда, вдруг прихожу в себя со свитком в руке и кричу:
— Расступитесь, потому что у меня есть документ от Матери Божией!
И тогда исчезли и бесы, и колесо, все исчезло. Но я больше не смог заснуть всю ночь. До часу следующего дня плакал и молился».
* * *
Много раз мы просили отца Клеопу рассказать нам еще об искушениях, бывших с ним в лесу, но он, чтобы успокоить нас, говорил только одно:
«Ребята, здесь мы говорим о бесах, а там ты говоришь с бесами. Если б ты только увидел беса, как он “красив”, то будь ты даже привязан к деревцу потоньше, вырвал бы его с корнем и мчался бы с ним без оглядки до самого монастыря. Вот как он “красив”».
Однажды, когда Старец рассказывал нам о других удивительных происшествиях, я дерзнул спросить его:
— Преподобный, а радостей у вас не случалось? Какая радость была для вас самой большой?
— Дней через сорок после моего прихода в пустыню я решил причаститься, ибо у меня с собой были засушенные Святые Дары. Это было в воскресенье. Я встал раньше обычного, совершил все правило и начал читать Псалтирь. Между двенадцатью и часом я закончил читать всю Псалтирь. Я вынул святой антиминс, ибо у меня с собой было все, и расстелил его на пне, стоявшем у моей лачуги. Неподалеку рос куст орешника. И в тот самый миг, когда я вынул святой антиминс и развернул его, стайка птичек прилетела на этот орешник. Птички были поменьше воробьев, но очень красивые, на лбу у них были белые значки наподобие креста. Таких птиц я никогда не видел до этого, да и после до сих пор так ни разу больше и не видел. И все время, пока я читал молитвы перед Святым Причащением и причащался, и потом, когда я читал благодарственные молитвы и складывал святой антиминс, они чирикали. Ни о чем подобном я ни разу слышал и никогда не видел такого! Но я… я не совершил ничего хорошего. Во всем был плох, непослушлив, ленив и неблагодарен за ниспосланные мне благодеяния.
Хитрая лиса, лесные крысы, «крысы» и птички
Когда отец Клеопа чувствовал, что нам необходимо и некоторое утешение, он рассказывал нам и о других происшествиях в лесу.
«Как-то вечером я сварил себе немного крапивы, поел и забыл котелок на тагане[56]. Зашел в землянку и тут же слышу какой-то шум снаружи. Выхожу и вижу — лисица всунула голову в котелок. Испугавшись, она подняла голову, ручка котелка упала ей на шею, и она рванула вниз, к долине, с котелком на шее. Мне было жаль не лису, а котелок, потому что у меня другого не было. И я побежал за лисой, крича:
