Конечно, здесь, в монастыре Слатина, мы нашли себе работу. Затем не говорю уж, что были большие аресты, такие невиданные, что приехали за нами 89 офицеров, три грузовика и две маленькие машины.
Я был арестован. Когда меня арестовали, отец Клеопа исчез. Спустя годы и годы я был освобожден, и Батюшке сказали там, где он был, в лесах далеко в Буковине, что я освобожден, а он сказал:
— Не поверю, пока не увижу его!
И тогда вместе с двумя отцами, двумя иеромонахами, я пошел к тому месту, где он скрывался в лесу, и мы с трудом добрались туда. Я был очень слаб. Я заболел желудком.
Мы встретились с ним, обнялись от души, так крепко, и выпили по стакану вина. Он говорил, что сделает меня здоровым, повторяя по великим своим познаниям и мудрости слова святого Иоанна Златоуста, его Толкование на Послание святого апостола Павла к Тимофею, ту часть, что касается значения стакана вина.
И так мы вывели его из лесу и пришли в монастырь вместе с ним.
С отцом Клеопой можно было находиться очень долго. У него было желание, которого я не мог принять: исчезнуть в лесах на всю жизнь. Потому что он считал, и было так, что если у пустынника есть духовник, ему не нужно больше ничего. И мы были духовниками друг другу, следовательно, действительно имели то, что нам нужно. Проблема пищи не стояла, потому что она нас не интересовала.
Он остался в своем мире, все более и более известным и все более и более вдохновляемым на дела великой духовной красоты, ибо не было ничего, о чем бы ты спросил его, а он не ответил бы, или чего-нибудь неясного для ума и сердца отца Клеопы.
Говорю вам, что мне была дана великая радость и душевный мир — потому что это очень важно в истории жизни и подвижничестве монаха — радость, что эти отцы воспитали меня. И я скажу, что они — Божии люди, и значит, Бог дает мне как послушание и священство.
Я почитал его всю жизнь как великого посланника Божия на нашу землю Румынскую, в монашестве нашем христианском. Эти случаи сильно подвигли меня к жертвенности, к отваге и героизму, без которых нельзя быть названным героем Христовым.
Мы виделись время от времени, и в последний визит, который я совершил в Сихастрию отсюда, из Текиргёла, в 1996 году, ибо я нахожусь на другом конце страны, отец Клеопа настоятельно попросил меня, чтобы я приехал и когда он умрет, для последнего благословения.
— А если я вас приглашу на свою смерть?
Он не принял этого дела.
Я действительно больше не смог к нему поехать, потому что я один здесь. А теперь, на его смерть, вы представляете, насколько я обязан был не отсутствовать, особенно притом, что были тысячи и тысячи людей.
